"Nowhere Else But Here", артер chebik, переводчик chebik

[chebik]

Заявка №6 (повторное исполнение)

Название: Nowhere Else But Here
Переводчик: chebik
Артер: chebik
Бета: koma_ami
Автор: p1013 (https://archiveofourown.org/users/p1013/pseuds/p1013)
Ссылка на оригинал: https://archiveofourown.org/works/742335/chapters/1382626
Разрешение на перевод: получено
Пейринг/Персонажи: Дерек Хейл/Стайлз Стилински, Дерек Хейл/ОЖП (мимокрокодил), Скотт Макколл/Эллисон Арджент, Айзек Лейхи/Скотт Макколл (односторонний), Алан Дитон, шериф Стилински, стая
Категория: слэш
Жанр: AU, драма, ангст, хёрт/комфорт
Рейтинг: NC-17
Размер: ~18 000 слов в переводе
Саммари: Это болезнь, и он хотел бы от неё избавиться. Но связь между двумя половинками пары — даже когда эта связь не осознается или не признается как парой, так и одной из сторон, — сильна, и это разрывает на части.
Предупреждения: RST, теория пар, недопонимание между персонажами, повествование переходит с Дерека на Стайлза, Стайлз — Искра, есть сцена с потерей контроля и лайтовым даб-коном, нецензурная лексика. Все персонажи, вовлечённые в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними.
Примечания переводчика: Названия глав это названия определённых треков, под которые автор и писала свой рассказ. Не посчитала нужным нести ссылки на треки сюда, но если интересно, они указаны под каждой главой оригинального текста.
Резервная выкладка: ao3
Скачать: Google Docs (текст), Google Docs (текст с полным оформлением)
Иллюстрации: арт 1, арт 2, обложка

Стайлз пробирается в лофт Дерека, и ему требуется немало времени, чтобы понять, что к чему. Свет приглушён, и звон ключей разносится по квартире эхом, когда он вытаскивает их из двери.

— Дерек! Дитон попросил передать тебе кое-что. У меня тут подозрительная коричневая посылка, и я решил, что оставлять её на пороге — не самая удачная мысль, так что…

Он замирает. Дерек лежит на ковре в самом центре лофта, и к нему жмётся смуглая брюнетка. Её шея выгнута, с распахнутых губ срывается стон, распущенные волосы разметались по полу, а её пальцы впиваются в плечи Дерека так сильно, что наверняка оставляют на коже полукруглые следы.

Дерек обнажён, и его спина блестит от пота; мышцы перекатываются; всё его тело изгибается как волна, когда он подаётся вперёд бёдрами. Отчётливо слышен шлепок кожи о кожу, и последующий за этим громкий стон сжимает Стайлзу горло тисками. Буквально на долю секунды он убеждает себя, что его присутствие осталось незамеченным, но тут вихрастая голова поворачивается и зелёные глаза встречаются с его.

Стайлз едва не роняет ношу из рук, но вместо этого неуверенно ставит её на пол и сбегает.

Дверь захлопывается за ним, громко лязгнув в тишине лестничной площадки. Он бежит по ступеням вниз, рывком распахивает водительскую дверцу джипа, плюхается на сиденье и сразу же даёт задний ход, выезжая с парковки с оглушительным визгом. Приходит запоздалое понимание, что ремень остался непристёгнутым, но ему плевать — в жопу эту дорожную безопасность.

Его трясёт, и он осознаёт это только спустя несколько минут в дороге. Он съезжает на обочину; руки дрожат, даже когда он отпускает руль, прижимает ладони к лицу и упирается в баранку лбом. Старается дышать быстро и поверхностно, чтобы угомонить бешено скачущий пульс и съедающую боль где-то в желудке. Заглушив мотор, он сидит так до тех пор, пока единственным звуком, доносящимся до его ушей, не становится собственное сердцебиение.

Не то чтобы он не знал, что Дерек занимается сексом. И не то чтобы между ними было что-то такое, из-за чего бы Дерек стал соблюдать целибат. Всего лишь пристальные взгляды и нерешительные прикосновения. Неловкое молчание. Нарушение личного пространства. Спутанные простыни и пустующие половинки в ещё более пустых кроватях. Всё это не более чем выдумка. И смесь желчи и паники, что так явственно бурлит под сердцем, не поддаётся никакой логике.

Его одолевает нестерпимое желание проблеваться или зареветь, но он его перебарывает. И чувствует себя при этом полнейшим идиотом.




Стайлз дышит медленно; ощущает каждый глоток воздуха, проникающий в лёгкие и выходящий обратно. Грудь медленно вздымается и опадает; это успокаивает и помогает бороться с той болью, что гнездится где-то в груди. Подступающую желчь и слёзы получается проглотить ещё до того, как он поворачивает ключ зажигания, врубает первую скорость и съезжает с обочины.

Он ничего не видел.




Дерек слышит, как хлопает дверь; улавливает лёгкий ветерок, пронёсшийся по квартире, но девушка (Шейла? Шелли? Мишель? Где-то там точно был звук «шэ») под ним снова выгибается, прижимается своей грудью к его и вращает бёдрами до тех пор, пока он не стонет и не склоняется, чтобы оставить на её губах безмолвный поцелуй. В какой-то момент он подумывает поддаться моменту, забыть убитый взгляд на усыпанном родинками лице, но в груди что-то неприятно сдавливает, и он отстраняется.

Дерек закрывает за девушкой дверь через десять минут после того, как она просовывает свой номер между его пальцами и дверной ручкой. Комкает клочок бумаги, отбрасывает его и наклоняется, чтобы поднять пакет, оставленный Стайлзом. Коричневая обёрточная бумага всё ещё хранит его запах, и Дерек ведёт пальцами по аккуратным складкам там, где когда-то касались чужие руки.

В воздухе витает едва уловимая нота отчаяния и нечто душное, что встаёт поперёк горла, мешая глотать. Оно смешивается с запахом секса, самого Стайлза и одеколона, и от этого коктейля по телу Дерека пробегает неприятная дрожь.

Он вскрывает упаковку, разворачивает бумагу так, чтобы её не порвать. Под ней, на закрытой коробке, спрятана записка, написанная аккуратным почерком Дитона.

«Это последняя партия из того, что смогли найти мои поставщики в Северной Америке, и у меня нет зарубежных контактов, которые знают, где раздобыть ещё. Я пытаюсь вырастить свой урожай, но на это потребуется несколько месяцев. Помни: один раз в неделю до или после приёма пищи, иначе есть риск передозировки.
Ты должен рассказать ему. Рано или поздно аконит перестанет действовать.»

Дерек хмурится. Он прекрасно понимает, что то, что он делает, — противоречит природе; что он должен собраться с духом и столкнуться лицом к лицу с тем, чего избегал последние два года, но Стайлзу всё ещё только семнадцать. Он не знает, сможет ли себя контролировать, когда перестанет принимать редкую смесь волчьего аконита, что поставляет ему Дитон.

Он и так едва сдерживается. Ловит себя на том, что пару раз в неделю прокрадывается на участок Стилински, чтобы уловить запах корицы и коричневого сахара, которыми постоянно пахнет Стайлз; или чтобы проследить, как тот уходит в школу или возвращается домой после подработки в офисе шерифа. Дерек отчаянно ищет любую возможность, делает всё от него зависящее, чтобы быть ближе. Волк его мечется туда-сюда, а сам он борется с желанием перекинуться в зверя каждый раз, когда они со Стайлзом пересекаются. Он хочет кусать, претендовать, владеть Стайлзом всеми возможными способами. Хочет зарыться пальцами в его волосы, проникнуть членом в его рот, погрузиться в горячее тело. Хочет смотреть, как Стайлз распадается на куски под ласками его губ и языка.

Вместо этого он сублимирует, перенаправляет свои чувства на мужчин и женщин, напоминающих Стайлза. Каштановые волосы, золотистые глаза, бледная кожа, усеянная родинками. Иногда отвратительный подкат, сдобренный правильным количеством сарказма и самоуничижения, способен его завести.

Это болезнь, и он хотел бы от неё избавиться. Но связь между двумя половинками пары — даже когда эта связь не осознается или не признается как парой, так и одной из сторон, — сильна, и это разрывает Дерека на части.



В конце концов Стайлз добирается домой. Где-то на полпути начинается дождь, больше похожий на водяную взвесь — когда достаточно врубить дворники и накинуть лёгкую куртку, — но всё равно погружающий мир в холод и серость.

Что почти идеально соответствует его настроению.

Он добирается до своей комнаты без лишнего шума и не включает свет. Стягивает влажную куртку, бросает на пол рядом с переполненной корзиной для белья и садится на кровать, хватаясь за голову.

Он хочет стереть из памяти то, что видел в стенах лофта; хочет попытаться избавиться от вида перекатывающихся мышц и дорожки пота, стекающей по спине. Но картинка раз за разом прокручивается в голове в непрекращающемся цикле самобичевания и тошнотворного желания.

Стайлз представляет себя на месте этой девушки. Воображает, что это его пригвоздило к полу сильное тело; что это он откинул голову в порыве страсти, раскрасневшийся и открытый. Он задумывается, каково это — впиться пальцами в кожу Дерека, ощутить вкус его рта, и в штанах становится тесно.

Он разочарованно стонет и падает спиной на кровать, всё ещё прикрывая лицо руками. Член неприятно упирается в молнию джинс; он смущён, возбуждён, и это пиздец.

Наконец он отнимает ладони от лица и стягивает футболку, кидая её рядом с курткой. Он пытается вытащить болт из петлицы и всхлипывает, когда пальцы ощутимо задевают эрекцию, обтянутую плотной тканью; растёгнутая молния приносит и облегчение, и настоящую муку. Стягивает боксеры — и твёрдый, покрасневший от прилившей крови член шлёпается на живот.

Тело скользит меж простыней; он пытается забыться во сне, игнорировать бешено отдающийся во всем теле пульс, даже в члене, но, всё, что он видит, закрыв глаза, — это Дерек и его влажная от пота спина. Он становится ещё твёрже; с головки течёт так, что на постельном белье образуется мокрое пятно; он чувствует его бедром и сдаётся.

Откидывает простынь, позволяя царящей в комнате прохладе коснуться кожи, и обвивает пальцами член. Это чертовски приятно, и он подкидывает бёдра вверх, зажимая горячую плоть между прессом и ладонью.

Он представляет пальцы Дерека на месте своих, и этого почти достаточно, чтобы подвести его к грани. Стонет, прикусывает зубами кулак, чтобы заглушить рвущиеся наружу звуки, но быстро отпускает себя, разжимает пальцы и облизывает ладонь раз, другой, пока с неё не начинает капать. Тяжело дышит, втягивает пальцы в рот, проходясь по ним языком, и представляет, что это член Дерека широко раздвигает его губы.

Вернув ладонь обратно на член, он оборачивает вокруг пальцы и стонет от влажного скольжения. Закрыв глаза, воображает, что слышит сбивчивые вдохи, выдохи и приглушённое ободряющее бормотание.

— Вот так. Тебе нравится, правда же? Хочешь непрерывно ощущать на себе мои руки, м? Хочешь, чтобы я трахнул тебя, заставил кончить на моём члене. Я сделаю тебе очень хорошо, — шепчет голос Дерека в голове. — Сделаю тебя своим.

Стайлз снова стонет, прикусывая костяшки пальцев, чтобы сдержать звук, и вскидывает бёдра вверх. Буквально чувствует подбирающийся оргазм, как поджимаются потяжелевшие яйца. Он толкается быстрее и выдаивает разрядку из своего тела. В голове всплывает тот момент, какая-то доля секунды, когда взгляд Дерека встретился с его; зрачки расширены, губы приоткрыты.

И в этот миг откровения ему показалось, будто Дерек хотел, чтобы он вернулся.

Это и подводит его к краю. Имя Дерека срывается с губ, тело выгибается дугой, и он кончает, покрывая грудь и руку широкими белёсыми полосами. Оргазм гудит в крови, туманит разум, наконец стирает из головы вид обнажённой спины. Эта разрядка — одна из лучших на его памяти, и Стайлз обессиленно опускается на матрац; сердце бешено колотится, а тело обмякает от усталости.

Он наслаждается растекающейся по телу истомой всего мгновение, миг до того, как грудь заполняет обжигающий стыд, принося боль. Дереку на него совершенно плевать, и вот, пожалуйста, он дрочит на воспоминание о том, как тот трахает какую-то левую цыпочку. Он отвратителен. Его безнадёжная влюблённость отвратительна.

Неудивительно, что Дерек его не хочет.

Стайлз скатывается с кровати и, спотыкаясь, направляется в ванную, хватая по пути чистую пару боксеров.

Подсыхающая сперма — далеко не единственное, что ему нужно соскрести со своей кожи.



Дерек чувствует, как на поверхности подоконника от его когтей появляются борозды и как впиваются щепки в пальцы. Запах Стайлза и секса витает в воздухе тяжёлой взвесью; он достаточно густой, чтобы проникать наружу через небольшие щели между рамой и окном. Волк Дерека воет, а прерванный ранее секс и вид кончающего Стайлза делают его таким твёрдым, что впору гвозди забивать.

Он готов поклясться, что слышал, как Стайлз зовёт его на пике оргазма; что видел, как эти пухлые губы складывают слоги его имени, прежде чем распахнуться в стоне.

Он отшатывается от окна, оставляя в качестве доказательства своего присутствия только следы когтей; потерянный и неудовлетворённый.




На следующий день они встречаются со Скоттом, Айзеком и Бойдом, чтобы обсудить политику стаи, патрулирование границ и долгое отсутствие Эрики. Они со Стайлзом кивают друг другу вместо приветствия. Дерек делает всё возможное, чтобы не смотреть ему в глаза, так что между ними повисает натянутость и неловкость.

— Получил посылку? — спрашивает Стайлз, взявшись за дверцу джипа, перед тем как уехать.

— Да, — отвечает тот, по-прежнему пытаясь удержать волка в узде. — Спасибо, что принёс её.

— О, ничего особенного, — пожимает плечами Стайлз. — Прости, что прервал... твоё свидание.

Снова этот душный запах, и Дерек наконец узнаёт в нём тоску и печаль.

— Всё в порядке, — срывается с его губ ещё до того, как он успевает об этом подумать. — Ничего особенного.

— Ну да.

Пауза затягивается, и Стайлз открывает дверцу джипа, садится внутрь, заводит мотор и уезжает, прежде чем Дерек набирается смелости сказать что-нибудь ещё.

Дерек принимает последнюю оставшуюся дозу аконита в день, когда Стайлзу исполняется восемнадцать. Она обжигает, спускаясь вниз по пищеводу, оседает в животе раскалённым свинцом. Он осторожно держит пустую коробку, отмечая несколько оставшихся лепестков, ставших теперь тускло-фиолетового и коричневого цвета, и выбрасывает всё это прочь, после чего покидает лофт.

Он слишком долго зависел от лекарственного костыля, слишком долго игнорировал то, чего хочет, и теперь ему придётся столкнуться с этим лицом к лицу до того, как кто-то (не Стайлз, это никогда не должен быть Стайлз) пострадает. С Альфа-стаей, снующей вокруг Бикон-Хиллз, у него нет ни времени, ни сил, чтобы продолжать противостоять своим порывам.

Хотя он понятия не имеет, что будет теперь делать.




Стайлз расхаживает по крыльцу дома Хейлов, пока Скотт стоит прислонившись к одной из опорных балок.

— Чувак, успокойся. Дерек всегда опаздывает, он придёт.

— Успокоиться? — Стайлз раздражённо вскидывает руки. — Они напали на моего отца. У меня есть масса причин не быть спокойным.

Скотт вздыхает. Отлипает от балки, хватает Стайлза за плечи, когда тот проходит мимо, останавливает его и пристально смотрит в глаза.

— С твоим отцом всё было в порядке. Он открыл по ним огонь, а потом укрылся за рябиной, где его не могли достать. Да, он оказался заперт в собственном кабинете на пару часов, но никто ж не умер. На нём не было и царапины; разве что лодыжку вывихнул, когда споткнулся, впуская нас.

Стайлз вздыхает и заваливается на Скотта, упираясь в плечо лучшего друга лбом. Он так благодарен за то, что они наконец решили рассказать отцу об оборотнях; так рад, что ему больше не придётся лгать об этой части своей жизни. Вид отца, растянувшегося на окровавленном полу своего офиса, довёл Стайлза до трясучки и паранойи, хотя шериф — что тогда, что сейчас — был в порядке.

— Я просто не ожидал, что мой восемнадцатый день рождения будет таким, — бормочет он и выпрямляется.

— Всё нормально, приятель. — Скотт улыбается и хлопает его по плечу. — Я раздобыл пачку «Мальборо», немного лотерейных билетов и самую хардкорную порнуху, какую только можно достать на заправке.

Стайлз смеётся и стискивает друга в крепких объятиях.

— Спасибо, приятель, — улыбается он, чувствуя себя лучше, чем за последние несколько недель.

Стайлз отстраняется, и Скотт возвращается к переписке с Эллисон.

По правде говоря, в его нервозности виновата не только стычка отца с Альфами. Это всплывает в голове уже не так часто, но он всё ещё помнит о той ночи, когда он пришел к Дереку и...

Стайлз трясёт головой и возобновляет свои метания по крыльцу. Он слишком часто проигрывал этот момент в мыслях; настолько часто, что запомнил тот мягкий толчок бёдрами, те звуки, запахи. Это приводит его в ступор, делает несчастным, но он никак не может забыть, заставить эти образы покинуть его разум.

Он смог подавить свои чувства настолько, что царящая между ними неловкость сошла на нет. Целую неделю, или около того, Стайлз едва мог смотреть Дереку в глаза, но видя, что тот не придаёт этому особого значения — вообще-то он о случившемся и слова не сказал, — вздохнул с облегчением и продолжил вести себя так, будто ничего и не было.

Он всё ещё вожделеет. Всё ещё хочет и страдает. Но ему легче притворяться, что это не так, пока Дерек держит между ними дистанцию и не снимает свою футболку.

Они просто ждут Дерека, чтобы расспросить его о грёбаной стае Альф. Спланированное нападение на полицейский участок полетело к чертям — шерифу просто совесть не позволила закосить под дурачка и закрыть глаза на бегающую по его городу сверхъестественную нечисть. Он и сейчас готов помочь всем, чем только может, хочет надрать кому-нибудь зад, но, увы, застрял дома с задранной к потолку ногой, облепленной пакетами со льдом.

Стайлз, конечно, наводил кое-какие справки и считает, что на стаю можно напасть в новолуние. Мощь Альфы напрямую зависит от фаз луны, так что логично предположить, что самый серьёзный урон они смогут нанести в момент, когда луна ещё не войдёт в полную силу. Пусть даже часть их собственной стаи будет ослаблена, с его искрой, луком Эллисон и взрывными коктейлями Лидии Стайлз полагает, что у них есть все шансы наподдать непрошенным гостям.

У него была целая прорва времени убедить Дерека в том, что это хороший план. Тот противится, всё так же настаивает, что они только пострадают, что он справится сам, но после того, что Стайлз успел увидеть, он на это не купится. Сегодня он предложит Дереку свою идею в последний раз, но что, если тот её отвергнет?

Что ж. В любом случае Дерек точно не сможет сказать, что он его не предупреждал.




Дерек подъезжает к своему старому дому и паркуется. Стоит открыть дверь — и запах Стайлза и его нервозности ударяет под дых так сильно, что он на секунду теряется. Даже с волчьим аконитом, прожигающим дыру в животе, желание заявить на него свои права достаточно сильно. Он борется с ним, делает глубокий вдох, затем захлопывает дверцу Камаро и идёт к дому.

— Дерек, — зовёт Стайлз, сбегая по ступенькам ему навстречу. — Думаю, пора перестать беспокоиться о моей шкуре и начать действовать. Они приходили за моим отцом.

Дерек протискивается мимо Стайлза, на долю секунды притираясь своей рукой к его (и как приятно это мимолётное прикосновение; оно отзывается в его руке, его крови; гудит глубоко внутри, пока не охватывает тело дрожью), а затем просит Скотта рассказать, что, чёрт возьми, произошло.

Тот вкратце обрисовывает историю столкновения шерифа с Альфами, и Стайлз в очередной раз настаивает, чтобы они осуществили его идиотский план.

— Я же сказал тебе не впутываться в это, Стайлз.

— Почему нет? — кричит тот в ответ, нервно ведёт по волосам руками. — Они уже впутали меня, когда напали на отца. Если это не открытое выражение своих намерений, то я тогда не знаю, что это.

Вздыхает, безвольно опуская руки по швам.

— Слушай, это хороший план, и у нас больше нет идей. Если запахнет жареным, то мы с Лидией и Эллисон можем укрыться, а остальные разбежаться.

Дереку всё ещё не нравится ни сам план, ни мысль, что Стайлз окажется в опасности, но он понимает, что лучшей идеи у них не будет. Все его инстинкты вопят «нет», но он всё равно согласно кивает:

— Ладно. — Стайлз широко ему улыбается. — Но как только что-то пойдёт не так — ты исчезнешь, понял?

Тот кивает и поворачивается к Скотту, улыбаясь теперь ему.

Дерек чувствует жжение аконита глубоко внутри; чувствует, как вскипает от сдерживаемой похоти кровь, и задаётся вопросом: сможет ли он когда-нибудь научиться справляться с этим и не терять рассудок?




План был очень хорош. Стайлз уверен на все двести. Он продумал все непредвиденные обстоятельства, просчитал все возможные варианты развития событий — не было ни единого шанса, что его блестящий, удивительный и безупречный план потерпит крах.

Так что, естественно, всё идёт наперекосяк в первые же минуты.

Предварительно замаскировав свои запахи, он, Эллисон и Лидия расположились на прикреплённых к деревьям лабазах¹, позаимствованных у Дитона. Лидия снабдила их коктейлями Молотова, у Эллисон был наготове арбалет, а у Стайлза — запасное оружие отца, шестизарядный револьвер, заряженный пулями с аконитом. Он также подготовил чрезвычайно полезное заклинание огненного залпа, которое планировал задействовать во время битвы, просто чтобы посмотреть, насколько оно эффективно в бою с Альфами.

Скотт должен вывести сюда Альф. Как только они минуют лесополосу, Эллисон даст сигнал, чтобы Дерек, Бойд и Айзек выскочили из своих укрытий и окружили стаю, загоняя их в ловушку. Когда это произойдёт, Стайлз закроет круг из рябины и Альфы окажутся в западне.

И если что-то пойдёт не так — Стайлз, Лидия и Эллисон обрушат на них сверху шквал огня. Просто потрясающе.

Все на исходных позициях и готовы действовать. И надо же было так сказочно проебаться.

Начать хотя бы с того, что Альфы зашли не с той стороны. Скотт отличный парень и лучший друг Стайлза, но его умение ориентироваться на местности — отстой. Так что вместо того, чтобы миновать лес с северо-запада, как было запланировано изначально, он заходит с юга, в результате чего стая Альф направляется прямо к канаве, в которой залегли Дерек, Айзек и Бойд.

Альфы проваливаются сквозь тонкий слой палок и листьев, которыми Стайлз пытался всех прикрыть, комично спотыкаются, проходятся по головам так, что слышна ругань Айзека и Бойда. Дерек же просто выскакивает из укрытия, приняв свою Альфа-форму, и с рёвом бросается на них.

Альфы — во всех смыслах — занимают совершенно не ту сторону, поэтому вместо того, чтобы загнать их в центр поляны, Бойд, Айзек и Дерек вынуждены сдать позиции и попытаться заманить их глубже в лес. Попытка донельзя очевидна, и спустя мгновение один из Альфа-близнецов ведёт носом и указывает на деревья, на которых укрылись Лидия и Эллисон.

Эллисон выпускает стрелу. Она попадает Альфе в плечо, оборотень рычит, выдёргивает снаряд из плоти и прыгает к её дереву, находясь уже на полпути к ней. Эллисон бросает в него одним из коктейлей, задевает по касательной, и оборотень вспыхивает вместе с деревом, падая на землю обугленным кулем.

Стайлз издаёт победный клич, а в следующую секунду понимает, что огонь-то не гаснет. Пламя облизывает сухую кору дерева, подбирается прямо к Эллисон; она смотрит на Стайлза, встречает его яркий от пламени взгляд и в следующее мгновение прыгает вниз. Выполнив сложную серию сальто, она приземляется на корточки, выглядя донельзя круто, и снова стреляет, выбрав в качестве цели ближайшего к ней оборотня.

Скотт теряет самообладание. Он прорывается сквозь стаю Альф, лавирует между ними, оставляя на каждом ярко-красные раны, пока не оказывается как можно ближе к Эллисон; и пусть следы от его когтей быстро затягиваются, он хотя бы немного прикрывает её тылы, ограждая от неприятностей.

Земля вокруг дерева Лидии объята огнём. Израсходовав весь свой запас горючих коктейлей, она, как и Эллисон, пусть и не так грациозно, спрыгивает вниз и делает рывок в сторону лесополосы. Стайлз знает, что в её ситуации это наилучшее решение, но всё равно переживает за её сохранность, благо Дерек прикрывает её отход, кинувшись на босоногую Альфу, начавшую преследование.

— Вижу, ты захватил с собой своих питомцев.

Альфа усмехается, замахивается на Дерека ногой с острыми когтями, но тот уворачивается, перемахивает через неё и кувырком летит на землю. Она пробует ещё раз, но снова безуспешно — Дерек ныряет под руку и пришпиливает Альфу к дереву, на котором всё ещё сидит Стайлз. Он крепко стискивает её горло, сыплет угрозами, и тут раздаётся треск, будто что-то рвётся, и Стайлз вместе с лабазом летит вниз.

Приземление отнюдь не мягкое. В груди раздаётся хруст, лёгкие сдавливает как от нехватки кислорода, Стайлз закашливается, перекатываясь на бок, и чувствует на губах кровь.

— Вот дерьмо, — стонет он и, пошатываясь, поднимается на ноги.

Вокруг хаос: пламя, крики, мелькающие люди и оборотни и у него пробито лёгкое. На губах пузырится кровь, на груди будто покоится ноша в полсотни тонн. Стайлз обхватывает себя руками, накрывая рёбра, и двигается к лесополосе.

Один из Альф, оставшийся в живых близнец, оказывается перед ним с плотоядной ухмылкой.

— Хорошо пахнешь, — он подкрадывается к Стайлзу всё ближе и ближе. — Пахнешь так, будто создан специально для меня.

Стайлз стонет и вскидывает руку, начиная заклинание; быстро бормочет фразы на латыни, смысл которых едва улавливает, и ощущает, как нагревается ладонь. На секунду её охватывает пламенем, а затем оно вырывается наружу и летит в оборотня, окружая его огнём. Отдача отбрасывает Стайлза назад, швыряет спиной на землю, и он снова заходится кашлем. Кровь заливает его лицо, и он мог бы поклясться, что перед глазами мельтешат проглядывающие сквозь кроны деревьев звёзды.

Спустя мгновение он понимает, что белые точки — вовсе не звёзды, а признак скорой потери сознания.




Дерек видит, как Стайлз срывается с дерева; видит, как поднимается на ноги и схлёстывается с Итаном, один на один. Грудь сдавливает — Дерек и боится за Стайлза, и одновременно гордится тем, что его пара настолько сильна, чтобы с пробитым лёгким противостоять оборотню. Он должен переключиться на Кали; сосредоточиться на сохранности собственной шкуры, ведь она смертельно быстрая, верткая, ужасно гибкая и рушит выстроенную им защиту на раз.

Он наконец укладывает её на лопатки, удерживает, не давая подняться на ноги, и тут понимает, что Стайлз исчез. Он чувствует его запах, знает, что далеко тот не ушёл, но не видит его на поле боя.

Контроль над волком летит в тартарары. В одно мгновение зверь захватывает власть над всем человеческим, что Дерек так усердно пытался сохранить всё это время. Раз, и нет больше Дерека. Есть один большой инстинкт — убить каждого, кто встанет у него на пути. На пути к Стайлзу.

Когда ему всё-таки удаётся прийти в себя и вытащить на поверхность долю человечности — вокруг одни изломанные трупы. Стайлз без сознания, лежит прямо под ним, дышит неровно и быстро-быстро. Лицо его усыпано каплями крови, и Дерек пытается их стереть, но вскоре отказывается от этой идеи, так как его ладони измазаны в крови и получается только хуже.

Скотт, Бойд и Айзек застыли в стороне. Тяжело дышат и смотрят на Дерека так, будто главная угроза тут — он.

— Всё в норме, я в порядке... — выдыхает Дерек и трясёт головой. — Просто... Нам надо доставить его в больницу.

Скотт отмирает первым и бросается к Стайлзу, отталкивая его прочь. Тот рычит, но крепко сжимает губы, сдерживая инстинкты в угоду желанию защитить пару. Стайлз приходит в себя, когда Скотт закидывает его руку себе на плечо, помогая подняться. Он поднимает голову, пошатывается и озирается по сторонам, совершенно дезориентированный.

— А где Дерек? Он будет в бешенстве.

Он снова заходится кровавым кашлем и больше не произносит ни слова, пока Скотт торопливо ведёт его к припаркованному недалеко джипу.




Стайлз приходит в сознание в больнице. Из носа торчит кислородная канюля², из предплечья — капельница, на пальце красуется пульсометр. Судя по задорным зелёным огонькам на мониторе, у него всё хорошо. Грудь всё ещё болит, но боль уже не такая острая, как раньше. Стайлз поворачивает голову, чтобы осмотреться; комната плывёт, и он понимает, что ему дают нечто замечательное — наверное, морфий.

Отец устроился в старом кресле, едва поместившемся между стеной и больничной койкой. Стайлз спускает ногу с кровати и пинает одну из ножек. Отец всхрапывает и быстро выпрямляется; в глазах читается паника.

— Привет, пап, — хрипит Стайлз на грани слышимости.

— Ох, чёрт, ребёнок.

Прихрамывая, отец выбирается из кресла и крепко его обнимает. У Стайлза болят рёбра, но он молчит. Вздрагивает, но всё равно не отстраняется; стискивает в объятиях отца, наплевав на натянувшуюся трубку капельницы.

— Я в порядке, — Стайлз жмётся к родному теплу. — Я в порядке.

Отец отстраняется, обхватывает его лицо ладонями. В глазах блестят застывшие слёзы, и Стайлз сглатывает вставший поперёк горла ком.

— Не смей так больше поступать со мной. Понятия не имею, о чём ты думал, когда пошёл на Альф в одиночку.

Стайлз пытается возразить, но отец его только несильно встряхивает.

— Я серьёзно, ребёнок. Не делай так больше. Мы мило поболтали с Хейлом, и при повторении подобной херни он тебе этого с рук уже не спустит. Я и так из-за тебя растерял приличное количество нервных клеток, Стайлз, и не хочу лишиться оставшихся.

Стайлз согласно кивает и, тяжело дыша, опускается на больничную койку. Отец рассказывает, что с ним произошло (перелом ребра, прокол лёгкого, частичный пневмоторакс³; врачам пришлось воткнуть в грудь иглу, чтобы откачать кровь и дать доступ кислороду) и как долго ему ещё предстоит тут находиться. На протяжении большей части разговора Стайлз участливо кивает, но под конец клюёт носом. Отец ласково ерошит ему волосы и выходит из палаты, давая отдохнуть.

Тихий писк приборов, успокаивающее жужжание кислородного концентратора⁴, капельница с морфием: несмотря на обстоятельства, всё это расслабляет его и убаюкивает. Стайлз вздыхает, пережидая неприятные ощущения в груди, и устраивается удобнее, прикрыв глаза.

Какое-то время спустя слышится тихий щелчок дверной защёлки, и он заставляет себя разлепить веки.

К нему пришёл Дерек.




Дерек ненавидит эту больницу. Ненавидит эту атмосферу, запах антисептиков и смерти. Когда он попадает в палату к Стайлзу, то испытывает облегчение — аромат сахара и корицы перебивает больничную вонь. Стайлз моргает; веки его тяжёлые, а зрачки будто в дымке. Он бледен и под глазами тёмные круги. Дерек замечает воткнутую в руку капельницу, и это отзывается болью, будто ему, а вовсе не Стайлзу, ввели под кожу иглу.

— Привет, Дерек, — слова звучат едва разборчиво. — Давно не виделись.

Дерек садится на край его кровати, стараясь ничего не отдавить. Молчит, просто сидит и смотрит на Стайлза; прощупывает волка, пытаясь понять, убедился ли он, что его пара жива и ей ничего не угрожает. Стайлзу неловко. Это видно по тому, как постепенно каменеют его плечи, как напряжение проступает на лице. И Дерек знает, что надо что-то сказать, что-то сделать, чтобы он расслабился.

Вместо этого он протягивает руку и обхватывает ладонью его лицо. Скользит по нагретой коже за ухом; нежно поглаживает большим пальцем родинки на щеке. Он наизусть знает расположение всех до единой.

— Ты чёртов идиот, — бормочет он. — Больше так не делай.

Стайлз хмурится и отстраняется от прикосновения. Там, где касалась его чужая ладонь, кожа окрашена румянцем.

— Думаешь, я не в курсе? Я всё понял, когда упал с дерева и сломал ребро. Не надо говорить то, что я и так знаю.

Стайлз отводит взгляд, ёрзает и ворочается, пока тонкие больничные одеяла не достают до подбородка. Он дуется. Дереку нравится его нахохленный вид, хотя и не должен. Он снова тянется и проводит ладонью по его волосам. Стайлз вздыхает, закрывает глаза и еле заметно льнёт ближе.

— Почему ты такая задница? — глаза Стайлз так и не открывает.

Дерек улыбается и продолжает перебирать пальцами пряди.

— Я не знаю.

Стайлз вздыхает и поворачивает голову, подставляясь под прикосновение.

— Знаешь, — голос звучит сонно, — я всегда тебя прикрывал. Неважно: глупая это затея или нет, если я тебе понадоблюсь — я рядом.

— Просто не подставляй под удар свой зад, ладно? — просит Дерек, наслаждаясь ощущением мягких волос под пальцами.

Стайлз не отвечает, лишь сильнее кутается в одеяло и тянется за ладонью. Они сидят так несколько минут: Дерек медленно гладит его по голове, а Стайлз тихо делает вдох при каждом касании.

— Прости, что тогда вломился к тебе, — шепчет Стайлз на грани слышимости; Дерек едва разбирает слова. — Я не хотел путать тебе карты или что-то такое.

Дерек не знает, что сказать; что ответить на это тихое извинение.

— Я просто… Я никогда не извинялся за это и не могу перестать думать о… Неважно, просто… Извини.

Стайлз склоняет голову, и ладонь Дерека соскальзывает вниз. Обрамлённые пушистыми ресницами глаза по-прежнему закрыты; кожа под ними отливает синевой. Дерек хочет дотронуться до неё, хочет почувствовать под своими ладонями и губами. Его одолевает жажда и тоска. Отстраниться от Стайлза, удержать между ними дистанцию стоит ему огромных усилий.

— Всё в порядке, — говорит он, поднимаясь на ноги. — Отдыхай.

Стайлз что-то мычит в ответ, и этот звук проносится по коже Дерека толпой мурашек. Он слишком похож на стон. Слишком похож на те звуки, которые Дерек хочет слышать из его уст.

Он уходит, тихо закрывает дверь и проклинает себя на протяжении всего пути до дома.




Стайлзу уже восемнадцать, и ему снится Дерек. Этот сон отличается от тех, что были до этого: ни пота, ни стонов, ни скользкой кожи. Вместо этого они просто тихо сидят на крыльце дома Хейлов, прижавшись друг к другу и держась за руки. Они слушают тишину леса и еле слышное дыхание под боком, пока солнце не опускается за горизонт и всё вокруг не окрашивается в красные и золотые оттенки.

Дерек встаёт, отпускает руку Стайлза и идёт в лес. Стайлз хочет последовать за ним, но не может пошевелиться, застыв на месте, как это бывает во сне (он никогда не может убежать, когда за ним гонятся; никогда не может бежать, когда хочет кого-то догнать). Дерек уходит вглубь леса. Оборачивается на мгновение, светит в ночи горящим красным взглядом и исчезает.

Стайлз плачет, когда просыпается, и не может вспомнить, почему.


__________________________________
Примечания:

¹ Лабаз (ориг. tree stand) — прикрепляемая к дереву беседка или сиденье для стрельбы зверя, особенно медведя;

² Кислородная канюля — прозрачная трубка с двумя выводами для ноздрей, через которую пациенту подают кислород;

³ Пневматоракс — наличие воздуха в плевральной полости между грудной стенкой и легким, обусловленное раной грудной стенки или лёгкого с повреждением одной из веточек бронха. Подробнее (в том числе о видах) можно почитать тут: https://www.vidal.ru/encyclopedia/pulmonologiya/pnevmotorax;

⁴ Кислородный концентратор — аппарат для выделения молекул кислорода из окружающей атмосферы, их концентрации и выдачи в виде потока чистого кислорода. Используется при кислородной терапии — пациенту подаётся кислород в более высокой концентрации, чем в атмосферном воздухе.

На восстановление Стайлзу требуется чуть больше двух месяцев. Дышать получается с трудом; грудь болит не переставая. Хуже всего дела обстоят со сном. Сначала он лежит во мраке комнаты, ожидая, пока подействует обезболивающее, а затем, когда наконец удаётся отвлечься от пульсации в груди и заснуть, связь с реальностью расплывается, становясь бессвязной и туманной. Из-за викодина ему снятся странные сны: зверьё бежит из леса и несётся прямо на него, чтобы напасть и разорвать в клочья. И прекращается всё только тогда, когда он, обливаясь потом и хватая губами воздух, распахивает глаза.

Во время реабилитации они с Дереком почти не виделись, хотя остальная стая навещала его практически каждый день, особенно Скотт. Стайлз не придавал этому особого значения, но после той ночи в палате он уже ни в чём не уверен. Он не знает, что из его воспоминаний приукрашено морфием и пустыми надеждами, но он помнит тёплую ладонь на своей щеке, помнит пальцы в волосах. Он подумывает написать или позвонить Дереку, но не делает этого, потому что считает это как минимум странным. Стайлз ловит себя на том, что откладывает телефон в сторону, даже не включив его; просто смотрит на чёрный экран и думает.

В день, когда впервые получается дышать и не кривиться от боли, Стайлз находится у Хейла в особняке и помогает с тренировками. Дерек рычит на бет всякий раз, когда они грубят Стайлзу, и он знает, что тот всего лишь приглядывает за раненым человеком, но тело всё равно окутывает тепло, и у него нет никакого желания в этом разбираться. Он не тешил себя надеждой последние несколько лет и начинать не планирует.

Они со Скоттом наконец-то празднуют его восемнадцатилетие, спрятавшись в лесу с бутылкой Джека Дэниелса и пачкой «Мальборо». От первой затяжки Стайлз закашливается так сильно, что у него белеет в глазах, но всё равно докуривает до фильтра. Скотт же ограничивается парой затяжек и тушит сигарету.

— Очень уж воняет, — поясняет он и выбрасывает окурок в кусты. — Они твои целиком и полностью, приятель.

Стайлз прячет пачку в карман и забывает о её существовании.




Последние два с половиной месяца (семьдесят два дня, если спросите Дерека, хотя он не то чтобы считал) были невыносимы. После той ночи в больнице он уехал домой, всё ещё чувствуя запах Стайлза на коже; подносил ладонь к лицу и вдыхал его до тех пор, пока не стало больно. Он тогда запер входную дверь, закрыл на цепочку и свернулся калачиком на постели, плотно замотавшись ногами в одеяло. Так и заснул: прижав ладонь к лицу и вдыхая те отголоски сахара и корицы, что достались от Стайлза.

А затем действие волчьего аконита закончилось.

Даже во время приёма аконита ситуация не особо упрощалась. Слабое притяжение и глубокое ноющее желание преследовали его всё время, как синяк, который нельзя просто смахнуть и остаётся только игнорировать. Ну а теперь? Он постоянно на грани; обращается всякий раз, когда кто-то просто упоминает имя Стайлза или приносит на себе хотя бы отголосок его запаха. Волк Дерека беспокойно мечется на краю сознания, скаля клыки. Желание трансформируется в агрессию и обжигающую потребность овладеть, вынуждая противиться собственной сущности. Он раздражителен и держится от всех в стороне. Не отвечает на вопросы бет, почему он не навещает Стайлза, и игнорирует всех и вся. В конце концов они оставляют его в покое, просто добавив пару пунктов в длинный список «Вещей, о которых Дерек никогда не разговаривает». Сильнее всего вся эта ситуация сказывается на Айзеке. Он замыкается в себе, пока Дерек вынужденно не отводит его в сторону и пытается всё объяснить. Он ничего не говорит о парах, но что-то в его тоне, должно быть, выдаёт его с потрохами, потому что Айзек кивает и смотрит на него с сочувствием.

— Скотт, — поясняет Айзек. — Я тебя понимаю.

Дерек вынужден проводить полнолуние под замком, чего не случалось с ним с детских лет. Это мучительно. Он не помнит, как проходят эти ночи. Остаётся только боль и зияющая в сердце рана, которую хочется заполнить одним лишь Стайлзом. Утром прутья решётки испещрены следами когтей, повсюду его кровь, а боль только усиливается.

Он пытается прекратить шнырять около дома Стилински, старается держаться подальше. Он не уверен, что сможет сдержаться рядом со Стайлзом, зная, насколько хуже стало без аконита. Однако по ночам, когда он позволяет своему волку высунуть нос и пробежаться, тот снова и снова оказывается у Стайлза под окном. Жаждет его и ждёт.

Всегда ждёт.

Дитон звонит через полтора месяца после того, как Стайлз попадает в больницу. Он приготовил немного волчьего аконита, совсем чуть-чуть. Первая попытка вырастить его оказалась не очень плодотворной, но он над этим работает.

Дерек забирает смесь и прячет в шкафчик в ванной. Он начинает адаптироваться, контролировать связь и её притяжение, но он не знает, в какой момент ему может потребоваться дополнительная помощь.

Просто на всякий случай.




Стайлз опаздывает. Последняя (и, слава тебе господи, завершающая) встреча с доктором продлилась дольше, чем он ожидал. Он перестал принимать викодин, поэтому отец разрешил снова сесть за руль, и Стайлз мчится к дому Хейлов во весь опор, бормоча ругательства. Сегодня они работают над выслеживанием, одной из любимейших его тренировок. Он почти всегда попадается, но обмануть волчье чутьё — та задача, которая ему вполне под силу. Вспоминая, как отвратительно всё прошло два месяца назад, когда они с Эллисон и Лидией недостаточно хорошо замаскировали свои запахи, Стайлз особенно решительно настраивается сделать всё как надо.

Когда он подъезжает к особняку, большая часть стаи как раз исчезает за деревьями. Айзек держится позади и приветственно кивает, когда Стайлз выпрыгивает из джипа.

— У них преимущество, но ты можешь успеть спрятаться до того, как они возьмут курс назад.

Стайлз ухмыляется и лезет за рюкзаком в багажник. День выдался великолепный, тёплый и солнечный, и он с нетерпением ждёт возможности побыть немного на свежем воздухе после долгого нахождения взаперти.

— Мило. Я запланировал на этот раз нечто потрясающее, должно довольно хорошо сработать.

Айзек улыбается и кивает в сторону леса.

— Мне нужно бежать, увидимся, когда вернёмся обратно.

— Ага, если сможете меня найти, — Стайлз ухмыляется и машет Айзеку рукой, когда тот, обращаясь на ходу, скрывается за деревьями.

Стайлз хватает рюкзак и неторопливо бредёт в лес. Он не очень-то старается скрываться, по крайней мере сейчас, так что оставлять до безобразия очевидный след ему совсем не стыдно. Он идёт минут десять, затем снимает рюкзак и начинает рыться в его содержимом.

Внутри напихана грязная одежда, собранная за последний месяц со всех членов стаи — в основном Скотта. Он надевает каждый предмет гардероба, все до единого, так что на нём оказывается около пяти футболок и двух пар брюк. Он идёт ещё минут пять и затем сбрасывает одну шмотку. Затем ещё, и ещё, пока не оказывается в своей одежде. За ним тянется нечёткий шлейф из смеси запаха стаи и его собственного.

Он немного вспотел от жары и переживаний, но в целом чертовски доволен собой. Неподалёку протекает ручей, так что он садится на берегу, стягивает ботинки с носками, закидывая их в сумку, и идёт на середину реки: вода скроет его запах, и остальным будет сложнее его найти. Камешки, выстилающие дно ручья, гладкие, прохладные и приятно ощущаются под ногами; вода омывает его, напоминая невесомую ласку.

Стайлз бредёт и задаётся вопросом: сколько времени потребуется для того, чтобы от него не осталось ни следа?




Дерек улавливает запах ещё до того, как осознаёт его источник. Он разворачивается, частично обратившись, и скалит на Айзека клыки. Бета хмурится и качает головой.

— Если не собираешься ничего делать со своим внешним видом, то тебе туда, — Айзек указывает на лес позади себя. — Он немного припозднился. Сказал, что у него есть хороший план.

Дерек делает медленные и глубокие вдохи; контроль возвращается, и он принимает прежний облик.

— Прости, — бормочет он. — Остальные ушли вперёд.

Айзек склоняет голову набок и улыбается.

— Я слышу их. Кажется, они нашли Эллисон.

Дерек замирает, пытаясь сфокусироваться на нотах сахара и корицы, исходящих от Айзека.

— Возможно, ты им понадобишься, — Дерек смотрит в сторону дома поверх его плеча.

— Ты нужен им куда больше, — Айзек хмурится. — Ты долго был не у дел.

— Знаю. Я… Я не могу этого объяснить; не могу сказать больше, чем в прошлый раз.

Дерек разворачивается и начинает бродить туда-сюда. Запах Стайлза становится все ярче и сильнее, пока не остается единственным, на чем Дерек может сосредоточиться.

— А ты… Я бы сказал ему. Даже если ты услышишь совсем не то, что хотел бы, то хотя бы будешь знать ответ, — Айзек делает шаг вперёд и кладёт ладонь на его плечо. Дерек невольно напрягается; чувствует, как в кожу впиваются когти. Он теряет контроль, теряет способность думать.

— Ты сказал Скотту?

Слова больше похожи на рычание. Клыки мешают внятно говорить, он не может сделать и вдоха.

— Не во мне дело. И, к твоему сведению, да, сказал. Это отстой, но всё же лучше, чем постоянно гадать. Он счастлив — вот что действительно важно. А Стайлз сейчас на счастливого совсем не похож.

Остатки контроля испаряются: Дерек обращается и рычит на Айзека. Тот потрясённо отступает назад, съёживается, испуганно округлив глаза, но Дереку всё равно.

Пара близко; её запах несёт ветром, и волк готов заявить свои права.




Обычно Стайлз не проводит много времени в заповеднике в одиночку. Опыт доказывает, что это не самое безопасное место, особенно для тех, кто не обрастает шерстью, но сегодня это легко забывается. Солнечный свет пробивается сквозь ветви деревьев, отражается от водной глади и разбивается на каскады цветов и оттенков, каждый раз, когда он делает шаг. Вокруг тишина, нарушаемая только шёпотом ветра и тихими трелями птиц.

Стайлз выходит из ручья, когда ноги начинают мёрзнуть. Он садится на землю и принимается натягивать носки с обувью, когда за спиной слышится шорох. Он оборачивается, успевает заметить промелькнувшие клыки и пару красных глаз, а затем оказывается на земле, уткнувшись лицом в берег. Кто-то тяжёлый наваливается на него сверху; рёбра едва ли не трещат; возле уха раздаётся рык, кожу опаляет тёплое дыхание, и он замирает, едва дыша.

Вот дерьмо.

Он придавлен лицом к земле, и кто-то прижимается носом прямо за ухом, делая глубокий вдох.

— Так хорошо, — голос глубокий и будто знакомый. — Ты так хорошо пахнешь.

На шее проступает испарина, и Стайлз чувствует, как по коже, длинным и медленным касанием, проходится язык. Раздавшийся сверху стон сподвигает наконец подать голос — он слишком часто слышал этот звук во снах, чтобы не узнать его обладателя.

— Дерек? — Стайлз пытается встать и охает, когда тот сильнее прижимает его к земле. — Какого чёрта ты творишь? Пусти, ты меня раздавишь.

Дерек сдавленно скулит и немного смещается, перераспределяя вес. Это ослабляет давление на грудь, но он всё ещё распластан.

— Да ладно тебе, приятель. Подъём. — Стайлз толкается, пытаясь спихнуть Дерека в сторону, и тот снова рычит, посылая по всему телу волну вибрации. — Дерек.

— Мой, — тот рычит и мягко прихватывает зубами шею; когти давят на кожу, и Стайлз не может вдохнуть.

— Дерек, не надо… Ты знаешь, что я не хочу этого.

— Должен пометить тебя. Чтобы все знали, кто ты, кому принадлежишь.

Дерек проводит зубами по изгибу его челюсти, цепляется клыками за кожу. От этого по телу Стайлза бегут мурашки. Дерек ведёт следом за клыками языком, собирая выступивший пот.

— Ты чт…

— Нужен мне, — шепчет на ухо, а потом опускает бёдра. Стайлз чувствует твёрдость его члена, как он вжимается прямо в расщелину. Одна его часть трепещет от удовольствия; сердце грохочет в груди всё сильней, в штанах становится тесно.

Другая его часть улавливает прикосновение клыков к коже и вот-вот поддастся панике.

— Не могу больше бороться. Не хочу, — стонет Дерек, утыкаясь носом между шеей и плечом.

— Чувак, дай мне, блядь, подняться, — просит Стайлз и отталкивается от земли. Ему удаётся немного сдвинуть Дерека, но мгновение спустя он снова оказывается лицом в прелой листве, ощущая на языке её горечь.

— Нет, — губы Дерека у его уха. — Ты мой. И ты остаёшься. На месте.

Где-то тут затесалась собачья шуточка, но Стайлзу слишком страшно, чтобы её сформулировать.

Дерек снова наваливается, снова трётся. Чужой вес сдавливает рёбра, мешает дышать. Отупляющая паника тоже не помогает. Стайлз жадно делает вдох, пытаясь не потерять от недостатка кислорода сознание. Когти Дерека впиваются в его кожу, зубы впиваются в изгиб плеча.

— Дерек, — зовёт Стайлз, в голосе отчётливо слышны панические нотки, — ты должен остановиться. Я не хочу этого.

Дерек замирает, а затем вжимается лицом в его спину.

— Жаль, что ты не хочешь. Жаль, что ты не хочешь меня.

Дерек жмётся ближе, тычется носом между лопатками, снова скулит — совершенно разбито. Он начинает отстраняться, и Стайлз пользуется возможностью — переворачивается на спину, приподнимается на локтях и смотрит на Дерека. Наполовину волк глядит на него в ответ.

— Какого хера?! — кричит Стайлз и отползает прочь.




Сознание и контроль постепенно возвращаются к Дереку. Запах Стайлза окутывает с ног до головы, немного успокаивает внутреннего волка, хотя боль так никуда и не уходит, прожигая дыру где-то внутри. Стайлз лежит перед ним, растянувшись на земле, и от него несёт страхом. Дерек улавливает запах собственного возбуждения, витающий вокруг; чувствует давление ширинки на член.

— Стайлз? — зовёт он, всё ещё пытаясь понять, что происходит.

— Что, блядь, с тобой не так? Господи Иисусе, Дерек! — Стайлз поднимается на ноги и принимается стряхивать налипшие листья. На нём только один ботинок.

Дерек холодеет. Он видит на его шее красные отметины — две линии, по расположению похожие на следы от клыков.

Он с трудом выпрямляется и отшатывается от Стайлза. Тот смотрит на него и с каждой секундой выглядит всё более растерянным.

— Чувак, ты чего?

— Я… Я не могу, — Дерек разворачивается и несётся прочь.

Он не знает, как добирается до своей квартиры. Машины снаружи нет и у него ужасно болят ноги, когда он взбирается вверх по лестнице. Он захлопывает дверь и оставляет свет выключенным.

Ему просто нужно добраться до ванной.

Дерек открывает аптечку, и маленький мешочек, лежащий на второй полке, воспринимается как божья благодать.

Он всё испортил, и последствия его проступка будут поистине ужасны.

«Как он теперь может тебя захотеть?» — думает Дерек, засыпая на полу ванной. — «Теперь, когда он прекрасно знает, насколько ты сломлен».

Стайлз в ярости. Он посреди леса, один, в промокших насквозь ботинках и футболке, усеянной пятнами, которые никогда не удастся отстирать. Он не взял с собой фонарик, поэтому, спотыкаясь, пробирается к джипу, стараясь успеть до того, как на лес опустится тьма. На плечах следы от клыков, в штанах обескураживающий стояк, и это, блядь, последняя капля.

Наконец он добирается до джипа, залезает на водительское сидение и захлопывает дверь. Роется в кармане в поисках ключей и с отвращением вытаскивает руку: пачка сигарет, благополучно забытая несколько дней назад, хлюпает от воды. Стайлз открывает то, что когда-то было крышечкой, — сигареты промокли и поломаны все до одной; мокрый табак липнет к коже. Не то чтобы он собирался всё выкурить, но сложившаяся ситуация подливает масла в огонь. Сигареты были хоть и глупым, но всё же подарком на день рождения от его лучшего друга, и теперь они испорчены.

Стайлз вставляет ключ в замок зажигания, переключает передачу, как только включается электроника, и мчится к лофту Дерека. Он должен снизить скорость, должен пристегнуть ремень безопасности, но он в жизни не был настолько зол (возможно, он немного преувеличивает, но пофиг — он в ярости).

Он не совсем уверен в том, что происходит, но заслуживает услышать хоть какое-то объяснение тому, что Дерек напал на него в лесу и затем пошёл на попятную. Что бы ни творилось в голове этого идиота, Стайлз имеет право знать всё, что имеет к нему непосредственное отношение.

Стайлз подъезжает к лофту и глушит мотор. Делает глубокий вдох, готовясь к выяснению отношений, но замечает, что Камаро нет на стоянке и хмурится, гадая, как Дерек добрался до дома и добрался ли вообще. Он вот-вот взорвётся. Гнев бурлит внутри, готовый выплеснуться наружу, он шлёт всё к черту и решает подняться наверх. У него есть ключ, и он может, блядь, подождать, если потребуется.

Оказавшись на нужной лестничной площадке, Стайлз обнаруживает незапертую дверь и моментально леденеет.

— Дерек? — кричит он в темноту, ступив через порог квартиры. Сквозь некоторые окна пробивается лунный свет, но что-то разглядеть всё равно трудно. Он заглядывает в разные комнаты, включая на ходу свет, — большинство из них пусты и не используются. Основная гостиная и кухня, кажется, единственные места, где Дерек коротает время: зачитанные до дыр книги и грязная посуда оставлены то тут, то там. Наконец Стайлзу слышится стон, и он спешит по коридору к источнику звука.

Дерек обнаруживается в ванной. Он лежит на полу в позе зародыша, и Стайлз не уверен, что когда-нибудь видел его в таком состоянии; даже не уверен, дышит тот или нет.

— Вот дерьмо.

Он падает на колени, трясёт Дерека за плечо, и тот заваливается на спину, совершенно без чувств. В его ладони зажат небольшой мешочек, и Стайлз не сдерживает ругательств, когда обнаруживает внутри несколько фиолетовых лепестков.

— Чувак, зачем тебе аконит и почему ты валяешься в отключке? Какого хера происходит?

Он склоняется над Дереком, прижимается ухом к его груди и слышит медленное, внушающее надежду биение. Стайлз выдыхает и облегчённо упирается лбом ему в грудь.

— Господи боже, Дерек.

Он отстраняется, смотрит на душевую кабину в углу. Порожек между кабиной и полом не такой уж высокий, он должен справиться. Взяв Дерека под мышки, он пытается затянуть его в кабину — получается не очень. Дерек по ощущениям весит целую тонну, и лежащий на полу коврик совсем не облегчает задачи; тем не менее, с матами, но ему всё-таки удаётся затащить его неподвижную тушу внутрь. Дерек стонет и приходит в движение, когда Стайлз перетаскивает его через металлический бортик и тот проезжается по нему спиной.

— Держись, приятель. И хорош дёргаться, не хотелось бы тебя уронить, — Стайлз опускает его, прислонив к стенке, так осторожно, насколько вообще может. Дерек моргает и тут же хмурится.

— Галлюцинации. Просто отлично, — стонет он и забивается в самый угол кабинки. — Проваливай, Стайлз.

— Я тут твою задницу спасаю, придурок. Просто… посиди тут.

Стайлз вылезает из кабинки, тянется к вентилю и врубает холодную воду на полную мощность, вздрагивая от ледяных брызг, попавших на кожу. Дерек дёргается, широко распахивает глаза и вскидывает руки, прикрывая лицо.

— Какого хера? — бормочет он и тянется к смесителю. Стайлз отпихивает его ладони, раз за разом, пока волосы Дерека не прилипают ко лбу, а футболка не промокает насквозь, облепляя кожу.

— Радуйся, что не заставляю тебя блевать, козлина, — Стайлз вырубает воду, хватает полотенце и швыряет им во всё ещё задыхающегося Дерека. — Вытирайся и вставай, нам нужно поговорить.

Стайлз направляется к двери; теперь, когда он привёл Дерека в чувство и убедился, что тот живой, он снова злится.

— Уходи, Стайлз. Мне нечего сказать.

Голос Дерека вялый и опустошённый, и ощущается он как игла, вонзившаяся в грудь; как острая жгучая боль, которую невозможно игнорировать. Стайлз дышит, превозмогая её, и разворачивается:

— Да по барабану. Мне есть что тебе сказать, и ты меня выслушаешь.

Дерек всё так же сидит в душевой кабине. Полотенце сложено, лежит на коленях, и он зарылся в него лицом, свернувшись калачиком, как раненый зверь или маленький ребёнок, укрытый одеялом. Дыхание тяжёлое, частое; плечи ходят ходуном при каждом вдохе.

Стайлз вздыхает, прислоняется к стене рядом с дверью и устало соскальзывает на холодный кафельный пол.

— Чувак, поговори со мной.

Вместо ответа он слышит тихое дыхание, приглушённое влажным полотенцем.





Дерека колотит, и не только от ледяной воды, пропитавшей одежду. Аконит прожигает тело, течёт по венам, разъедая изнутри. Эта боль ощущается ярче всего, остальное — будто сквозь вату. Он не может разобрать сердцебиение Стайлза так отчётливо, как обычно; не чувствует аромата корицы и сахара, хотя им должна быть объята вся комната.

Будто его цель в паре сантиметров от него, но ему не хватает сил, чтобы дотянуться.

Дерек утыкается лицом в полотенце, дышит, превозмогая сотрясающую тело дрожь. Слышит Стайлза, как его голова с тихим стуком ударяется о стену, и рискует взглянуть на него.

Глаза Стайлза закрыты; он выглядит усталым и расстроенным. Щёки всё ещё вымазаны в грязи, в волосах застрял пожухлый лист. Несмотря на действие аконита, несмотря на всё то, что буквально вопит «ты не должен, ты не можешь», Дерек считает его красивым, пусть даже тот уставший и растрёпанный. Коктейль из похоти, любви и отравляющего цветка вдруг бурлит в желудке, и Дерек подрывается, тянется к унитазу, скользя коленями по мокрой плитке.

Успевает вовремя. Его тошнит чёрным, густым; вязкая жижа душит, не даёт вздохнуть, и он заходится кашлем. Рука Стайлза ложится на спину и успокаивающе поглаживает, выводя круги, пока Дерек корчится над унитазом.

— Эй, всё в порядке. Дай ей выйти, не сдерживайся.

Последний спазм даётся особенно тяжело: Дерек застывает над унитазом, из глаз текут слёзы, а из носа — кровь, такая же чёрная и густая. Слышится звук включёной воды в раковине, а потом тёплая влажная ткань касается лица.

— Позволь мне помочь, — просит Стайлз, нежно стирая с кожи зловонную жижу. — Просто скажи, когда тебя опять будет тошнить.

— Нет, — Дерек хрипит, голос его надломленный, срывается. — Кажется, всё прошло.

Он забирает у Стайлза тряпку и уже сам обтирает лицо. Тот быстро проводит пальцами по его волосам и поднимается.

— Принесу воды. Лежи тут, я быстро.

Дерек нажимает кнопку смыва и ложится на прохладную плитку рядом с унитазом, прикрывая глаза рукой, и просто дышит. Выжигающий изнутри огонь сменили адреналин и бешено колотящееся сердцебиение. Он так увлечён сканированием собственного состояния, что совсем не слышит возвращения Стайлза — просто вдруг его руки касается чужая, прохладная, и в ладони оказывается ледяной стакан.

— Давай, садись, — Стайлз помогает ему и он снова садится, подтянув колени к груди. Подносит стакан к губам, делает осторожный глоток и полощет рот, после чего сплёвывает в унитаз.

— Спасибо, — говорит Дерек и снова отпивает из стакана.

Стайлз садится на пол напротив него, прислонившись спиной к стене.

Между ними повисает тишина: слышно только дыхание Стайлза и как Дерек пытается пить. Стайлз явно ждёт, и ждёт от него того, что тот пока не готов ему дать. Появляется неловкость, и Дерек безумно удивлён тому, что именно он не выдерживает и подаёт голос.

— Я… Насчёт недавнего, извини. Мне не следовало это делать.

Признание разрезает тишину, разносится по ванной эхом.

— Кстати об этом, а что именно ты делал?

Стайлз слегка пинает его ногу, но смотрит куда-то в сторону. Лицо его серьёзное, мрачное; и Дерек бы ни за что не смог понять, о чём тот думает.

— Трудно объяснить, — Дерек снова утыкается лицом в колени.

Он не справляется. Сердце бешено колотится в груди, горло горит огнём; запах Стайлза медленно пробивается сквозь дымку аконита и сводит с ума.

— А ты попробуй, — Стайлз снова пихает его ногой, на этот раз сильнее.

Дерек поднимает голову и хмурится:

— Я… Это… Просто прими мои извинения и забудь.

Дерек хочет, чтобы Стайлз не был таким чертовски упорным. Чтобы он оставил всё как есть; позволил притвориться, что этого никогда не было и просто не может быть.

— Думаю, я заслуживаю знать, почему на меня напали посреди грёбаного леса, Дерек.

В его голосе столько жара, столько гнева. Дерек знает, что заслужил каждую унцию этой ярости, и это больнее всего.

— Я не могу, Стайлз. Я просто…

— Ты хочешь меня?

От неожиданности Дерек резко выдыхает; кровь снова разгорается, и дело не только в аконите.

«Господи, если б ты только знал».





Впервые в жизни Стайлзу было настолько тяжело задать вопрос. Ладони покалывает, будто острые иглы впиваются в кожу изнутри — ему больно, и эта боль не физическая. На лице Дерека отражается то ли шок, то ли мука; выглядит он совершенно ошарашенным.

— Скажи. Ты хочешь меня? — он снова давит. Не может оставить это просто так, не сейчас. Только не после того, как решился вслух задать этот вопрос.

— Да, — выдыхает Дерек, откидываясь головой на стену, — но я не могу.

Это «да» проносится по венам, разгоняя кровь, ускоряя биение сердца до бешеного ритма. Одолевающий его гнев лопается как мыльный пузырь, и на его место приходит всепоглощающее волнение. Он привстаёт и подаётся к Дереку:

— Почему?

Голос звучит разбито и сквозит надеждой. Стайлз не может сдержать ни её, ни собственного порыва придвинуться ещё ближе.




— Я… Ты не поймёшь, — отвечает Дерек, потирая глаза.

— Я уже не понимаю, — Стайлз упирается в пол руками и ползёт к нему навстречу. Руки вспотели и мягко скользят по холодному кафелю; он устраивается между разведённых ног и жмётся так близко, как только может, тянется и убирает его ладонь от лица: — Дерек, посмотри на меня.

Тот открывает глаза и скользит взором по его лицу, пока не останавливается на губах. Зрачки расширены, рот приоткрыт и судорожно хватает воздух:

— Не надо.

Дерек пытается его оттолкнуть, но Стайлз только придвигается ближе, пока между ними не остаётся всего несколько сантиметров, обхватывает лицо ладонью, и Дерек приникает к ней.

Стайлз ведёт большим пальцем по его мягким губам.

— Останови меня, если не хочешь этого, — Стайлз не может оторвать от них взгляда, не может не видеть открытого приглашения в глазах напротив.

— Я не могу.

Стайлз вздрагивает и наклоняется, пока между ними не повисает только шёпот.

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет, — стонет Дерек, и они соприкасаются губами.

Поцелуй настойчивый; губы Дерека скользят нежно, но при этом уверенно, и Стайлз не может ни на чём сфокусироваться, просто зарывается пальцами в его волосы, притягивая ближе. Дерек стонет. Стайлз касается его языка своим, оглаживает кромку зубов, скользнув глубже.

Дерек приподнимается и толкает его, пока Стайлз не валится на пол; спину холодит твёрдая плитка, грудь согревает такой же твёрдый Дерек. Тот снова стонет прямо в рот, опускает бёдра, и Стайлз выгибается, льнёт к нему, тянет на себя, пока они не соприкасаются всем телом. Везде.

Каждое прикосновение, каждое скользящее движение губ или рук по коже ускоряет сердцебиение, разгоняет по венам кровь так, что она гудит и буквально плавит изнутри. Ярче всего это чувствуется в местах, где они соприкасаются, и Стайлз не может не улыбнуться. Он замедляется, превращает неистовые, обжигающие поцелуи в нечто мягкое, нежное; нечто менее страстное и куда более любящее. Ощущения пустоты в груди больше нет; она полна и всё так же болит, но уже не от тоски и безответного желания. Стайлз так чертовски счастлив, что не сдерживает тихий смех.

Дерек отстраняется; волосы растрёпаны, губы распухли. Зрачок настолько поглотил радужку, что глаза кажутся чёрными. Он замирает. Ничего не делает, просто смотрит на рот Стайлза, на его порозовевшие щёки.

А потом, вдруг, резко отстраняется и стонет от боли. Корчится, горбится и весь дрожит. Он падает на пол и тело покрывает сетка почерневших вен.





Дерек стонет; сворачивается калачиком и хватается за волосы. Он твёрд и жаждет близости; тело едва не поёт от радости, что наконец-то удалось заявить на пару свои права, но остатки аконита сводят желудок, полыхают огнём изнутри, вытесняя охватившее ранее счастье и похоть, пока он, в конечном итоге, не кричит от боли.

— Дерек, твою мать!

Стайлз внезапно оказывается рядом, опускает на него свои нежные руки. Дерек горит, полыхает, сгорает дотла и ничего не может с этим сделать. Он всхлипывает, его тело трясёт и выворачивает при каждом касании.

— Стайлз, господи… — стон боли снова срывается с его губ, и он безвольно валится на пол. — Звони Дитону. Быстро.

В следующее мгновение он остаётся в ванной совершенно один. Он лежит на холодном кафеле, тело колотит, и всё, что ему остаётся, — это дышать сквозь боль.

Дерек не помнит дороги к Дитону: только лихорадочное бормотание; торопливые, спотыкающиеся шаги по пути к джипу и ладонь Стайлза, которая лежала на его руке до самой клиники. Он помнит резкую боль от укола, когда Дитон ставил капельницу, помнит запах антисептика, крови и чужого страха.

Помнит, как потерял сознание; как заволокло белым маревом взор; как широко распахнулся рот Стайлза в крике, какой Дереку никогда не приходилось от него слышать.

Помнит, как снился сон.

Он в лесу недалеко от своего старого дома. Изнутри слышится смех его семьи, ветер доносит до него радостные разговоры. Он разворачивается и бросается бежать, но спотыкается при каждом шаге, раздирая ладони в кровь о твёрдую землю. Бордовая густая жидкость стекает по рукам, срывается каплями вниз, пока не образует глубокий бассейн; он окутывает его теплотой и достаёт до самого горла. Он пытается плыть, но не может пошевелиться; идёт ко дну, а затем вокруг него обвиваются сильные руки, удерживая на плаву.

Запах корицы доносится сквозь привкус крови, и он дышит полной грудью.




Стайлз бы с удовольствием распрощался с воспоминаниями о прошедшем вечере. Он не мог правильно набрать номер Дитона и дозвонился до него только с четвёртого раза; не мог внятно объяснить, что происходит. Тот рявкнул на него прямо в трубку, чтобы он вёз Дерека в клинику, и после этого всё будто расплывается.

Он помнит, как тащил в джип полусознательное, корчащееся от боли тело, молясь, чтобы никто из соседей не попался по пути. Помнит, что нёсся по улицам так быстро, как только мог, едва пристегнув ремнями и себя, и Дерека. Кажется, он проскочил на красный свет, когда ехал по Мэйн-стрит, но не может сказать наверняка.

Помнит, как держал Дерека за руку, пока тот стонал от боли, сжимая пальцы до побелевшей кожи.

Дитон помог занести Дерека в клинику. Тот всё ещё кричал, метался и корчился от боли, так что Стайлзу пришлось удерживать его, когда Дитон ставил капельницу. Какое бы варево ни вливалось в его тело, оно успокоило его и погрузило в глубокий сон. Они осторожно перенесли Дерека на диван в кабинет Дитона. Стайлз укрыл его потёртым одеялом, подоткнул края и провёл пальцами по горячей коже.

Сейчас Стайлз просто пытается перевести дух. Он сидит в приёмной, стараясь осмыслить всё, что произошло за минувший вечер. В голове полнейший кавардак. Он ловит себя на том, что раз за разом пропуская сквозь волосы пальцы, отчаянно пытается отыскать хоть какой-нибудь фундамент, на который можно было бы опереться и разобраться, что к чему. В голове вспыхивают воспоминания о губах Дерека, касающихся его собственных, о тяжести его сильного и горячего тела, нависшего над ним, и в груди, полыхая ярким огнём, разгорается надежда.

Дитон выходит из кабинета и тихо закрывает за собой дверь. Садится рядом, не говоря ни слова; просто даёт тишине повиснуть между ними. Стайлз ждет.

— Итак, какого чёрта тут происходит? — не выдерживает он, переводя взгляд на изможденное лицо Дитона.

Тот вздыхает.

— Я не в праве отвечать на этот вопрос. Могу только сказать, что Дерек будет в порядке, ему просто нужно немного отдохнуть.

— Есть вообще хоть что-нибудь, что ты можешь мне сказать?

Стайлз раздражён. Он по горло уже сыт этими секретами.

— Если вдруг заметишь, что он пытается принять аконит, схожий с тем, что ты видел в лофте, — Дитон ловит его взгляд, глаза не отводит; смотрит серьёзно, лицо его напряжено, — не давай ему этого сделать. Он может умереть, если примет ещё хотя бы дозу.

Стайлз кивает, смотрит то на свои сцепленные ладони, то на пол.

— Ладно, это я могу. — Он откидывается на спинку стула. — Сколько он ещё пробудет без сознания?

— Скорее всего, ещё час или около того, может, дольше. Его тело пережило сегодня серьёзное испытание. Нужно время, чтобы восстановиться. — Дитон поднимается и смотрит на часы. — Уже поздно. Твой отец будет беспокоиться.

Стайлз кивает, но с места не двигается.

— Я ему напишу. Скажу, что остался у Скотта на ночь. — Поднимает на Дитона взгляд.— Я его не оставлю.

— Как скажешь, — не возражает тот и уходит в дальнюю часть клиники.

Дитон достаёт ему из шкафа старую армейскую раскладушку и ставит её у себя в кабинете рядом с диваном. Пружины изношены, впиваются в кожу сквозь тонкую ткань. Стайлз долго ворочается, пытаясь устроиться поудобнее, и когда наконец находит положение, которое не отзывается внутри желанием что-нибудь расхреначить, застывает неподвижно, наблюдая, как мерно опускается и поднимается грудь Дерека на каждом вдохе.


В предплечье всё ещё воткнута игла капельницы; лекарственный раствор медленно, по капле, поступает в организм. Чернота, покрывающая сеткой тело, ушла, сменившись тёплым румянцем. Тело Дерека расслабленное и умиротворённое.

Его мерные вдохи, спокойные и уверенные, убаюкивают Стайлза; насылают дрёму, пока у того не начинают слипаться глаза. Под звуки его дыхания он и засыпает.




Дерек просыпается со стойким ощущением, будто по нему проехался каток, и он со стоном перекатывается на бок. В комнате темно; Стайлз спит без задних ног рядом с диваном, представляя собой безумный клубок переплетённых конечностей на хлипкой койке. Дерек бы обязательно попытался выяснить, насколько комфортна эта поза, если бы не чувствовал себя как дерьмо, так что ему остаётся только сочувственно содрогнуться.


Он скатывается с дивана, вытаскивает капельницу из руки и накрывает плечи Стайлза одеялом, которым был укрыт ранее. Тот что-то бормочет и зарывается лицом в изношенную ткань. Дерек чувствует укол боли в груди, плотнее укутывает его и выходит из кабинета.

Дитон поджидает его за дверью, расположившись на одном из пластиковых стульев, коими была заставлена приёмная.

— Сколько ты принял? — интересуется он, медленно вставая на ноги.

— А это имеет значение? — Дерек прислоняется к стойке, скрещивая руки на груди.

— Имеет, — Дитон становится напротив него и обводит сканирующим взглядом. — Если подобное спровоцировала маленькая доза, то я серьёзно опасаюсь за твоё благополучие.

— Я принял всё, — Дерек хмурится, — и я не хочу слышать твои опасения.

— Я уже говорил, Дерек, тебе надо быть осторожным. Это кратковременное решение проблемы. И это никоим образом не помешает формированию или укреплению связи.

— Знаю. Просто… Я напал на него. Я не мог контролировать волка, и я… — Дерек мотает головой, отталкивается от стойки и начинает бродить туда-сюда.

— Ты знаком с рисками, возникающими из-за подавления связи. И всегда знал, что они могут возникнуть.

Дерек вздыхает, трёт глаза, пытаясь избавиться от остатков сна и затянувшейся головной боли.

— Я просто не думал, что они действительно появятся. Думал, что смогу это контролировать.

— Дело не в контроле, — Дитон вздыхает. — Мы уже это обсуждали, я не собираюсь тратить своё время на очередную лекцию.

— Я справлюсь, — уверяет Дерек и почёсывает кожу в том месте, где раньше была капельница. — Я поговорю со Стайлзом.

— С этого и надо было начать, — замечает Дитон, направляясь к выходу. — Тебе надо быть осмотрительнее. Сегодня ты находился на волосок от гибели, — он замирает у двери, взявшись за ручку. Явно хочет что-то добавить, но только качает головой, и момент ускользает. — Захлопни дверь, когда будешь уходить.

Дерек кивает и возвращается в кабинет. Стайлз всё ещё спит, распластавшись на раскладушке. Волк внутри довольно урчит: ему нравится, что Стайлз рядом, что они наконец заявили на него права, хотя Дерек всё ещё боится признать ту связь, что формируется между ними. Волк ворчит, не желая принимать в расчёт его опасения.

«Я причиню ему боль. Я его сломаю».

Волк скалится, он убежден, что связь не позволит навредить своей паре. Но Дерек, его человеческая половина, которая успела познать и любовь, и потерю, и страх, — совсем в этом не уверен.

Дерек садится на потёртый диван, откидывается на спинку и смотрит на спящего Стайлза.

Он столько всего должен ему сказать, но для этого никаких слов не хватит.




Стайлз просыпается медленно. Тело протестующе ноет, когда он ёрзает на раскладушке; одеяло соскальзывает на пол, и ему требуется целая минута, чтобы это понять.

— Дерек, — выдыхает он, моментально принимая сидячее положение; тот сидит на диване с опущенной головой. — Ты в порядке? Как себя чувствуешь?

Дерек поднимает на него взгляд; под глазами залегли мешки, он выглядит уставшим и осунувшимся.

— Я… уже лучше.

— Я бы поспорил, — пытается пошутить Стайлз, чтобы разрядить напряжённую атмосферу, внезапно повисшую между ними. — Я боялся, что мне придётся избавляться от твоего тела или что-то такое, и не думаю, что отец был бы очень рад обнаружить меня на месте преступления.

— Прости за испорченный вечер.

— Нет-нет, — возражает Стайлз. — Я рад, что ты в порядке, не пойми меня неправильно. Просто… это была странная ночь.

Дерек кивает и снова опускает глаза в пол. Стайлз не знает, куда себя приткнуть, поэтому поднимает с пола одеяло и складывает его в аккуратный квадрат, после чего кладёт рядом с собой и переплетает пальцы, пытаясь сильно не нервничать.

— Нам надо поговорить, — подаёт голос Дерек, и звучит он так, будто слова вырываются из его рта против воли.

— Ага. Да, надо бы.

— Я многого не могу объяснить, — начинает Дерек, ёрзая на диване. — Возможно, ты поймёшь всё позже, когда позволят обстоятельства, но сейчас я не могу вдаваться в подробности.

Стайлз кивает и только сильнее стискивает пальцы.

— Мой волк… Он думает, что ты его пара, — поясняет Дерек спешно. — И хочет заявить на тебя свои права.

— Значит, тогда, — слова застревают у Стайлза в горле; он вспоминает холодный кафель и горячее дыхание; с трудом заставляет себя договорить. — Это был не ты.

— Нет.

Ответ эхом разносится по кабинету. В ушах звенит; один-единственный слог заставляет сердце колотиться как безумное.

«Боже, а это больно, — Стайлз судорожно дышит, пытается расслабить руки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу, как боль поднимается по рукам и следует прямо к груди. — Боже, это больно».

— Что нам теперь делать? — выдавливает он, не в силах смотреть на что-то помимо своих сцепленных ладоней на фоне тёмного линолеума.




Дерек не может думать. Волк воет, клацает челюстями и рвётся с натянутого поводка. Он чувствует боль Стайлза и тонкую связь между ними, звенящую вместе с ней.

Он понятия не имеет, что делает.

— Я… Могу держаться в стороне, продолжу принимать аконит, чтобы…

— Нет, — возражает Стайлз; в глазах плещется боль вперемешку со злостью. — Дитон сказал, что это может тебя убить, меня такой расклад не устраивает. Чего хочет твой волк?

— Контакта. Он хочет защищать тебя, оберегать. Хочет… не только этого, но я не могу навязать тебе подобного. Я найду способ совладать с этим желанием.

Стайлз смеётся, но это вовсе не радостный смех — надломленный.

— Если тебе нужно меня трахнуть, — хрипит он, сквозя гневом, — значит, трахни.

Он поднимается и крепко сжимает ладони в кулаки.

— По крайней мере, так я хоть что-то с этого поимею, — бросает он и разворачивается к двери.

— Стайлз, подожди, — зовёт Дерек, подскакивая с дивана.

— Не надо, Дерек.

Стайлз стоит к нему спиной, плечи опущены и напряжены. Он неподвижен, тело — сгусток окоченевших мышц. Дерек не видит его лица, не может разобрать мешанину эмоций, повисшую промеж них густой взвесью.

— Просто… Позвони, когда станет совсем плохо.

Стайлз распахивает дверь и шагает в полумрак коридора.

— Я буду рядом. — Он поворачивается лицом, на губах застыла натянутая улыбка. — Я всегда буду прикрывать твою спину.

Звук, с которым закрывается дверь, еле слышен, но для Дерека он словно оглушительный удар; будто с уходом Стайлза из комнаты выкачали разом весь воздух.

Он борется с желанием завыть и падает на диван, обхватив голову руками. Сердце разрывается от боли.

«Я его сломаю. Я уже на полпути».




Стайлз успевает сесть на водительское сидение, когда его накрывает. Он сдерживает рыдание, делает глубокий, судорожный вдох и выпускает воздух из лёгких.

«Ты знал, что ты ему не нужен».

Он закрывает глаза руками и бьётся головой о подголовник.

«Ты знал. Не делай вид, будто для тебя это сюрприз, будто ты не знал, во что ввязываешься. Это всё волк, не Дерек».

Наружу вырывается сдавленный всхлип, под ладонями становится мокро. Стайлз тихо смеётся и насухо вытирает лицо.

«Довольствуйся, чем можешь».

Он повторяет это про себя всю дорогу до дома; ждёт, что сам поверит в очевидную ложь.

«Ты научишься с этим жить».

На следующий день Стайлз идёт в школу, чувствуя себя самым настоящим куском дерьма. Скотт улавливает его настроение, тихо спрашивает, всё ли в порядке, и Стайлз отмахивается, списывая всё на недостаток сна. Скотт прекрасно знает, что лучше не лезть в чужие дела, но приносит ему чашку кофе на перерыве и передаёт свои записи до конца урока. Это нисколько не облегчает боли в груди, но этого достаточно, чтобы Стайлз смог сосредоточиться на чем-то помимо мыслей о том, какая же, блядь, отстойная у него сейчас жизнь.

День тянется. Харрис выводит его из себя, говорит что-то оскорбительное, и Стайлз срывается: вскакивает на ноги — стул с грохотом падает на пол, ладони сжимаются, лицо напряжено от гнева — и выбегает из аудитории. До него доносится «Остаёшься после уроков, Стилински! Всю неделю!», но дверь за ним захлопывается, и он отходит по коридору достаточно далеко, чтобы не слышать ничего, кроме гудящей в ушах крови.

Он влетает в туалет и склоняется над одной из раковин, тяжело дыша, пока сердцебиение не начинает приходить в норму. В зеркале отражается затравленный взгляд, под глазами — тёмные мешки. Стайлз вздыхает, включает холодную воду и плещет в лицо, пока не приходит в норму.

Что в голове, что в сердце — полнейший кавардак. Разумная его часть понимает, что то, что нужно Дереку, и то, чего он хочет сам, — это две разные вещи. Но эмоциональная его часть отзывается жжением, зудит под кожей, удерживая на грани. Стайлз уже давно понял, чего он хочет, и может даже написать большую букву «Л», чтобы обозначить свои чувства к Дереку, если на него достаточно надавить.

Но прямо сейчас? Зная, что может между ними произойти и что это не будет значить ровным счётом ничего? Лучше бы он тогда вообще к Дереку ничего не испытывал.





Дерек не звонит Стайлзу.

Он думает набрать его. Берёт телефон, держит палец над кнопкой вызова и думает набрать его номер. Вспоминает ощущение губ Стайлза на своих собственных, прикосновение пальцев к волосам, вес и тепло прижатого к нему тела. Он так сильно хочет, а потом вспоминает надломленный голос, напряжённые плечи и выключает телефон, убирая в ящик комода, так и не сделав вызова.

Он по-прежнему патрулирует владения Стилински, по-прежнему улавливает на ветру запах сахара и корицы. Он всё ещё видит сны, просыпается разбитым и пустым внутри. Дерек борется с волком, борется с натянутой связью, которая с каждым днем становится всё сильней. Иногда он чувствует Стайлза на другом её конце, чувствует всю его боль, смятение и разрушенные надежды. Эти дни, когда Дерек знает, как сильно Стайлз страдает по его вине, хуже всего.

Как бы то ни было, Стайлз тоже ему не звонит.





Стайлз не знает, чего ждать на первом собрании стаи после того, как нашёл Дерека в ванной на полу. Почти месяц они не выходили друг с другом на связь. Ни звонков, ни сообщений, даже по делам стаи. Вместо этого Скотт вкратце пересказывает ему основные новости и выглядит озадаченным, когда Стайлз не понимает, о чём тот говорит.

Стайлз несколько минут сидит в своем джипе, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и разобраться в мешанине эмоций, скопившихся в груди, прежде чем войти в особняк Хейлов. Скотт машет рукой с дивана в передней части гостиной, Бойд и Айзек сидят на полу и жёстко рубятся в Egyptian Rat Screw⁵. Лидия выходит из кухни с миской попкорна, а Эллисон появляется после того, как Стайлз удобно устраивается на диване рядом со Скоттом.

Дерека нигде не видно.

— А где большой грозный Альфа? — интересуется он, пихая Скотта локтем.

— Сказал, что нужно сбегать и взять что-то у Дитона, — пожимает тот плечами. — Обещал быть вовремя.

Стайлз кивает и старается особо не ёрзать. Он достаёт телефон, минуту или две зависает над мемами⁶, а потом открывает Angry Birds и пытается поставить новый рекорд.

Его хватает минут на пять, после чего он берёт со стола попкорн и направляется к бетам, усаживаясь рядом на пол. Бойд с Айзеком смотрят на него с одинаковым выражением лица, как бы спрашивая: «Какого хрена?».

— Что ты делаешь, Стайлз? — спрашивает Бойд, тасуя карты.

— Подумал, что могу присоединиться к следующей партии, опробовать на вас свои молниеносные рефлексы?

Бойд вопросительно изгибает бровь, а Айзек только хмурится.

— Не уверен, что это хорошая идея, — возражает он. — Мы можем сломать тебе руку или что ещё.

Стайлз смеётся:

— Вы этого не сделаете.

— Ты наблюдал за нашей игрой? — интересуется Бойд.

Стайлз хмурится, а потом вспоминает. По правде говоря, он видел только молниеносные движения рук и карт, вылетающих из пальцев; слышал резкий звук шлепков, рассекающих воздух. Он вздыхает и отодвигается, чтобы подняться.

— Пожалуй, ты прав. И мне действительно нравятся мои руки. — Стайлз выставляет их перед собой, шевеля пальцами, и ухмыляется. — Они сводят дам с ума.

— Просто продолжай себя в этом убеждать, — слышится со стороны двери голос Дерека, и Стайлз подпрыгивает от неожиданности. Дерек хорошо выглядит. На нём тёмно-зелёная хенли, подчёркивающая его глаза, и тесные джинсы, обтягивающие ноги как вторая кожа. Он сбрасывает ботинки и легко ступает босыми ногами по тёмному деревянному полу. Сердце Стайлза снова срывается на галоп, а ладони быстро становятся влажными.

Никто из волков, кажется, не замечает его реакции, а если и да, то просто списывает всё на его странности. Стайлз же, однако, реагирует так, будто из его лёгких выкачали весь кислород. Под кожей нарастает и вибрирует напряжение — такое же непрекращающееся покалывание, какое преследовало его с тех пор, как они с Дереком поцеловались. Стайлз потирает руки, пока не стихает боль, и снова садится рядом со Скоттом.

Собрание стаи довольно обыденно — просто краткий пересказ патрулей и всего необычного, замеченного на их территории. В конце концов оно становится всё больше похоже на обычный вечер игр, и ERS⁵ довольно быстро сменяет Техасский Холдем⁷. Ставки они делают, пользуясь вместо фишек мелочью из карманов. Обычно Стайлз хорошо играет, но Дерек сидит напротив него и смотрит — только вот всю игру он куда больше сосредоточен не на картах, а на нём. Стайлз нервничает, теряется, становится неуклюжим и невнимательным, и Лидия, вместо того, чтобы как всегда играть с ним сообща, забирает себе банк суммой в десять баксов. Она злорадствует, довольная выигрышем, и делает причудливую тасовку карт, которую тренировала несколько месяцев.

Стайлз был бы впечатлен, не будь ему чертовски некомфортно.

Наконец на улице темнеет, и стая начинает собираться по домам. Они убирают карты и попкорн, прощаются друг с другом, и Стайлз плетётся за Скоттом, готовый сбежать, когда Дерек выходит из кухни и останавливает его.


— Мне нужно с тобой поговорить, — говорит он, и Стайлз чувствует, как по спине пробегает взвод мурашек.

Скотт выгибает бровь, переводит взгляд со Стайлза на Дерека и смотрит так, будто видит их впервые. Стайлз качает головой, пытаясь объяснить без всяких слов, что между ними не происходит ничего, что несло бы скрытый смысл. Стайлз не знает, насколько у него получается донести до друга свой посыл, потому что Скотт просто подмигивает ему, а затем выходит через парадную дверь, окликая Айзека.

Дверь закрывается. Стайлз не хочет оборачиваться, не хочет смотреть Дереку в глаза, но он заставляет себя двигаться, пока не оказывается перед мудаком, который собирается разорвать его сердце.

— Чего ты хочешь? — спрашивает Стайлз, готовясь к худшему.





Это сводило Дерека с ума весь вечер: запах Стайлза, смесь привычной корицы и сахара и солёного привкуса отчаяния. Он так близко. Связь пульсирует под кожей, волк мечется туда-сюда, и чем дольше Дерек обходится без контакта, тем беспокойней. Он хочет утешить Стайлза, защитить, и всё, о чём он может думать, — это вкус его губ и мягкость кожи.

— Я только… Я быстро, обещаю, — Дерек движется навстречу, пока между ними не остаются считанные миллиметры.

Стайлз кивает и отворачивает голову в сторону, не встречаясь взглядом, — это больно, но Дерек этого заслуживает. Он протягивает руку, касается его пальцами, затем наклоняется и прижимается носом к изгибу шеи, прикрыв глаза. Аромат сахара и корицы собирается под одеждой в течение дня и чувствуется здесь ярче всего. Это ошеломляет, и Дерек прижимается ближе, тихо постанывая, пытаясь примешать к его запаху свой.

Сердцебиение Стайлза учащается, бьётся прямо там, где Дерек касается кожи губами. Он приоткрывает рот и оставляет на шее нежный поцелуй. Стайлз вздрагивает, льнёт к нему. Дерек берёт его за руки, чтобы притянуть ближе, прижаться своей грудью к его; Стайлз не двигается, но Дерек замечает, как напрягаются его мышцы, как пальцы сжимаются в кулаки.

Дерек замирает, стоит так долгое мгновение, дышит медленно и размеренно. Он чувствует почву под ногами; впервые держится так уверенно с тех пор, как его волк признал в Стайлзе пару. Мир вокруг сузился до мест, где они соприкасаются, где один пульс бьётся напротив другого. Желание нарастает, тело реагирует на близость, и Дерек отступает, возвращаясь обратно в реальность.

Стайлз по-прежнему смотрит в сторону, но Дерек замечает приоткрывшийся рот и прикрытые веки. Он видит, что Стайлзу больно, видит, как тот страдает, и всё-таки уступает волку в его желаниях — осторожно обнимает его, заключая в крепкие объятия, и снова утыкается в шею лицом.

— Мне жаль, — бормочет Дерек, касаясь губами бьющейся жилки. Стайлза колотит, но он тянется и обвивает пальцами его руки.

— Я знаю, — говорит в ответ разбито, будто весь его мир разлетается на куски, и Дерек не может ничего с этим поделать, кроме как сцеловать следы этих слов с его губ.

Стайлз стонет и буквально падает к нему в объятия. Освобождает руки, зарывается ими в волосы Дерека и тянет к себе. Губы Стайлза сухие, потрескавшиеся, но по-прежнему мягко скользят по его. Поцелуй слишком напористый, слишком грубый, но Дереку всё равно. Стайлз покусывает его за нижнюю губу, дразнит языком и зубами, уговаривая раскрыться, и Дерек поддаётся. Стайлз на вкус — попкорн и отчаяние. Дерек стонет, жмётся ближе; потирается членом о его вздыбившуюся ширинку и вздрагивает всем телом.

Он ласкает языком промеж чужих губ, пока те не раскрываются; нежно, дразняще, касается языка своим. Отстраняется, прикусывает линию челюсти, позволяет рту скользнуть вниз по длинной шее и замереть напротив горла. Стайлз подавляет стон; Дерек чувствует это, чувствует, как подпрыгивает адамово яблоко. Ноги подкашиваются, и Дерек падает на колени, прижимаясь лицом к его животу. Он скользит по бокам ладонями, обхватывает Стайлза ещё крепче, притягивает ещё ближе. Руки Стайлза всё ещё в его волосах; медленно и нежно перебирают пряди, ведут по ушной раковине, гладят, пока Дерек не вздрагивает от удовольствия.

Этого слишком много и явно недостаточно. Дерек опускается на пол, ведёт ладонями вверх, пока ткань толстовки не собирается складками, прижимается ртом к ширинке и выдыхает; влажное дыхание оседает на джинсовой ткани.

— Дерек, — Стайлз сжимает его волосы. — Что ты делаешь?

— Скажи, — говорит в ответ; губами касается контура твердеющего члена. — Ты хочешь меня?

Стайлз судорожно хватает ртом воздух, тянет за пряди, отстраняя от себя. Губы его покрасневшие, раскрытые; глаза отливают золотом вокруг расширенного зрачка.

— Да, — взгляд темнеет, рот растягивается в слабой улыбке. — Больше, чем тебе кажется.

Дерек улыбается в ответ и прижимается лицом к его члену.

— У меня есть одна мысль, — Дерек прикусывает собачку на молнии его джинсов и медленно тянет её вниз.

— Господи, — Стайлз дёргает за пряди, вынуждая подняться на ноги, и впивается в его рот, отчаянно и нетерпеливо. — Давай же, — выдыхает прямо в поцелуй, — не заставляй меня ждать.

Дерек стонет и толкает его к лестнице. Они торопливо поднимаются наверх; спотыкаются по пути, не желая друг от друга отрываться. В коридоре Дерек прижимает его к стене и запускает ладонь в расстёгнутые джинсы. Стайлз выгибается навстречу прикосновению, притягивает его к себе, касаясь рта открытыми губами.

— Пожалуйста, — выдыхает, — Дерек.

Дверь в спальню открыта, и они вваливаются в неё, хватаясь по пути за молнии, пуговицы и друг друга. Стайлз толкает Дерека на постель и затем стаскивает с себя толстовку вместе с футболкой одним слитным движением. Благодаря лакроссу и вечному бегу от всяких тварей тело его сухопарое; он весь усыпан родинками, и Дерек притягивает его к себе, ведёт вокруг созвездий губами и языком, пока Стайлз не пихает его обратно на кровать и не забирается сверху, седлая бёдра.

Он помогает Дереку стянуть хенли, а после склоняется и прихватывает зубами ключицу. Зализывает укус и ловит губами чужой стон, припадая ко рту в поцелуе. Дерек ведёт ладонями по плавным изгибам его спины, хватает за бёдра, прижимает ближе и меняет их местами так, что Стайлз оказывается под ним. Он не может себе отказать и оставляет нежные поцелуи на его губах, щеках и веках.

Стайлз снова дрожит и цепляется за чужие джинсы.

— Давай же, вылезай, — выдыхает прерывисто, пытаясь справиться с ремнём. Дерек приходит ему на помощь; пальцы сплетаются в едином порыве и в конечном счёте ремень выскальзывает из петлиц. Стайлз переключается на пуговицу, быстро расстёгивает молнию и обхватывает его своими длинными пальцами. Дерек не сдерживает краткого вскрика и снова припадает к его губам. Зарывается руками в волосы, притягивает ближе, пока Стайлз вытаскивает его член наружу. — Так и знал, что ты без белья, — делится он, сжимая пальцы.

Дерек толкается бёдрами навстречу прикосновению; касается зубами места, где бьётся пульс, и сжимает челюсти, нежно, но ощутимо прикусывая кожу. Стайлз отстраняется, шипит от боли, и Дерек тут же оставляет на месте укуса поцелуй, бормоча извинения.

— Заткнись, — ворчит Стайлз, выпутываясь из штанов, — и трахни меня.

Дерек садится на пятки и смотрит; упивается видом распростёртого на его постели тела. Румянец, покрывающий щёки Стайлза, перешёл и на грудь, придавая коже приятный розовый оттенок; талия плавным изгибом переходит в стройные бёдра; член — твёрдый, длинный и просто совершенный — упирается в живот. Дерек склоняется, касается губами венки, берущей начало у самого основания, и Стайлз грязно ругается, толкаясь навстречу пахом.

Дерек широко лижет его член, прослеживает всю длину до самой головки, слизывает выступившую капельку предэякулята. Берёт его в рот, шире раскрывая губы. Он ждёт, что Стайлз снова схватит его за волосы, но этого не происходит — вместо этого тот заводит руки за голову и цепляется за покрывало. Дерек отстраняется, выпускает член изо рта и ждёт, пока Стайлз обратит на него внимание.

— Ты чего? — Стайлз хмурится и приподнимает бёдра, выпрашивая ласку, но Дерек молчит. Просто тянет его за руку, попутно переплетая пальцы, и устраивает у себя на голове, стискивая пряди. Стайлз бьётся затылком о матрас, матерится, но руку не убирает. Дерек снова берёт его в рот, расслабляет горло, пока головка не упирается в его заднюю стенку; полумычит, полухрипит, краем сознания отмечая, как Стайлз корчится от удовольствия и слишком сильно дёргает за волосы.

Дерек сжимает губы, заключая горячую плоть в плотное кольцо, и обхватывает основание большим и указательным пальцами.

— Двигайся, чёрт подери, — стонет Стайлз, снова потянув пряди. Дерек подавляет смешок и повинуется: скользит по гладкому от слюны члену губами и пальцами, вверх и вниз. Стайлз под ним напрягается, но затем расслабленно растекается по постели, пока Дерек принимает его так глубоко, как только может, и медленно обвивает вокруг горячего ствола оставшиеся пальцы, один за другим, до тех пор, пока тот полностью не оказывается во власти его рта и ладони.

Стайлз хнычет:

— Блядь, твой рот. Я сейчас… Давай, вот так. Вот тут, ох, чёрт.

Он кончает, выгибаясь дугой, изливается Дереку в рот, и тот проглатывает всё до капли. Сперма горчит, отдаёт лёгким привкусом корицы и пота, и Дерек стонет, пытаясь запомнить её вкус.

Он выпускает член изо рта с мягким влажным звуком, склоняется над обмякшим Стайлзом, встречая расфокусированный взгляд; целует мягкий рот, медленно и нежно. Он не пытается давить или углубить поцелуй. Просто ненавязчиво касается губ, пока потребность где-то в груди не сходит на нет, пока пустота в сердце не заполняется до самого края.

Стайлз отвечает сначала с осторожностью, а потом смелеет и делает поцелуй более настойчивым. Дерек отстраняется и смотрит, затаив дыхание, как тот извивается под ним, как скользит за мошонку влажными от слюны и спермы пальцами, надавливая на сфинктер.

— Трахни меня, — Стайлз смотрит на него уверенно; взгляд блестит. — Ты должен меня трахнуть.

— Перевернись, — просит Дерек, мягко сжимая его бедро. Стайлз шумно выдыхает, и Дерек не может понять — от облегчения или от волнения. Но когда он впивается пальцами в округлости его зада и раздвигает половинки, стон, слетевший с чужих губ — приглушённый, потому как Стайлз утыкается в стёганое покрывало лицом, — почти заставляет его простонать в ответ.

Он прижимается раскрытыми губами к ямочке на пояснице Стайлза и нежно касается пальцем входа, наблюдая, как он медленно погружается внутрь. Стайлз чертыхается, поворачивает голову и смотрит на него через плечо.

— Давай же, — выдыхает он сдавленно. — Хочешь, чтобы я умолял?

Наклонившись, Дерек целует его, а затем тянется к комоду.

— Пока нет, — отвечает он, вытаскивая смазку и презерватив из ящика. Громкий звук разрывающейся фольги на миг заглушает их тяжёлое дыхание. Дерек со стоном раскатывает латекс по стволу, надрачивает пару раз и переключает внимание на Стайлза, который всё это время покорно ждёт с выставленным кверху задом, тянущими движениями поглаживая свой снова крепнущий член.

Дерек отщёлкивает крышку и щедро льёт смазку прямо на сфинктер, так что она стекает по мошонке на кровать, и пристраивается к ложбинке. Он наблюдает за тем, как его стоящий колом член скользит промеж половинок, стонет и давит головкой на вход. Он медлит. Изо всех сил старается быть нежным; слышит в свой адрес приглушённую ругань, но всё равно никуда не спешит и в конце концов оказывается внутри по самое основание.

Он склоняется над Стайлзом, осыпает поцелуями острые лопатки. Ощущения потрясающие; он не в состоянии ни описать, ни удержать под контролем то, что сейчас испытывает. Хочется обернуться вокруг Стайлза, хочется окружить собой и быть окружённым в ответ. Желание захлёстывает Дерека (и это намного больше, чем просто секс; он хочет любить, отдавать, раскрываться; хочет раствориться в чувствах), и он выдыхает имя Стайлза, потому что это единственное подходящее сейчас слово.

Тот под ним недовольно ворчит, и Дерек отстраняется. Стайлз такой тугой, такой горячий, что приходится закрыть глаза, чтобы не кончить раньше времени. Он отдаёт контроль волку, поддаётся извращённой потребности и втрахивает Стайлза в кровать. Тонет в ощущениях, в запахе, в ругани, в звуках влажных шлепков и совершенно теряет счёт времени.

— Такой красивый, — Дерек впивается ладонями в мякоть его бёдер. — Чёртово совершенство.

Стайлз под ним сначала застывает, а затем двигается навстречу; насаживается сам, подмахивает, трахает себя его членом.

— Ты подводишь меня к краю, — выдыхает Дерек. Теперь он не выдерживает ритм, а просто пытается как можно глубже проникнуть внутрь.

— Давай, — выдавливает Стайлз сквозь стиснутые зубы, — давай же. Кончай.

Дерек стонет; чувствует нарастающий оргазм, как он накрывает его с головой, внезапный и совершенно крышесносный. Он наваливается на Стайлза, кожа к коже, прижимается ртом к его шее и кончает, ощущая, как мелко подрагивают собственные бёдра.

Он упирается ладонями в матрас по обеим сторонам от Стайлза, прислоняется лбом к его спине и пытается восстановить дыхание, попутно выцеловывая каждую попавшуюся родинку и собирая с кожи солёный пот. Стайлз сдвигается, приподнимается на постели, пока Дерек не скатывается на бок, выскальзывая из его тела. Он снимает презерватив, завязывая его узлом, и с усилием поднимается на ноги. Стайлз лежит на боку; дыхание его тяжёлое, а глаза закрыты. Дерек нежно гладит его по волосам, и тот перекатывается на спину, отстраняясь от прикосновения.

— Я сейчас вернусь, — говорит Дерек, указывая на ванную. Стайлз кивает, так и не открыв глаз.

Дерек выбрасывает презерватив и роется в бельевом шкафу в поисках чистого полотенца. Он хочет намочить его, ждёт мгновение, пока по трубам побежит вода нужной температуры, и позволяет себе поддаться наполняющему грудь восторгу.

«Я справлюсь», — проносится в голове, и губы расплывается в широкой улыбке. — «Я могу это сделать».

Он возвращается в спальню с тёплым полотенцем в руке как раз в тот момент, когда внизу хлопает входная дверь. Постель его смята и пуста.


__________________________________
Примечания:

⁵ Egyptian Rat Screw (ERS) — карточная игра для 2-6 человек. Одной из особенностей игры является шлепок по картам в том случае, если выпадает обговорённая заранее комбинация: например, когда два раза подряд выпадает карта одного номинала; или когда между двумя картами одного номинала оказывается третья другого, образуя «сэндвич». Тот игрок, который быстрее остальных бьёт по картам при наличии нужной комбинации, забирает эти карты себе. Игра требует скорости и ловкости. С основными правилами игры можно ознакомиться тут: https://durbetsel.ru/2_egipetski_ratscrew.htm;

⁶ Изначально в тексте шла речь не о мемах, а о сайте Cracked.com — юмористический веб-сайт с более чем 300 млн просмотров страниц в месяц. Сайт был основан в 2005 году Джеком О’Брайеном. Является преемником журнала «Крэкед» (англ.), от которого и произошёл;

⁷ Техасский Холдем — разновидность покера. Подробнее можно почитать тут: https://ru.wikipedia.org/wiki/Техасский_холдем.

Стайлз вымотан. Они с Дереком спят вместе уже два месяца, и хотя их секс совершенно потрясающий (он никогда в своей жизни не был так ошеломлён, удовлетворён и расслаблен; мышцы по всему телу приятно болят, а мысли успокаиваются хотя бы на те несколько секунд выкручивающего кости оргазма), он настолько эмоционально выжат каждый раз, что с огромным трудом добирается до дома. Оказавшись в своей комнате, он сворачивается калачиком и предаётся страданиям, окунаясь в боль. Что тогда, что сейчас, она пронизывает его насквозь, так что кажется, будто он развалится на куски от малейшего касания пальцев Дерека к его коже.

Иногда он вспоминает ту первую совместную ночь и задаётся вопросом: какой процент той нежности, внимания и заботы, которую проявлял Дерек, принадлежал его волку, а какой — ему самому? Может, где-то глубоко внутри него происходит что-то ещё? Стайлз раз за разом прокручивает это у себя в голове; представляет, что именно Дерек хочет его, а не волк, и надежда пузырится внутри сердца, заполняя до самых краёв. Только вот нежные слова и аккуратные прикосновения, которые царили в их первую ночь, исчезли, сменившись жаром и неистовой страстью. Они выжигают Стайлза дотла, оставляя после совершенно пустым и разбитым.

Он делает всё возможное, чтобы держать себя в руках, и считает, что получается у него довольно неплохо. По крайней мере перед Дереком. Скотт чувствует, что что-то не так, уговаривает его рассказать, в чём дело, но Стайлз боится, что если поделится хоть каплей, то потеряет и без того хлипкий контроль над эмоциями и выплеснет наружу совершенно всё. Он знает, что Скотт был бы рядом, помог бы заново собрать всю его жизнь воедино, но какая-то его часть (та, существование которой он отказывается признавать; та, которая наслаждается страданиями, ведь это значит, что всё обретает куда больший смысл, что он справится) не хочет разделять это бремя. Поэтому Стайлз пропускает это сквозь себя, лёжа ночью в собственной постели, оттраханный до ломоты, и пытается прийти в чувство, прежде чем провалиться в сон.

Он знает, что это нездорово, но пытается работать с тем, что имеет, и держится из последних сил.




Дерек прекращает пытаться после их первого раза. Теперь их со Стайлзом секс быстрый и грязный. Он позволяет Стайлзу задавать темп, позволяет контролировать ситуацию, позволяет уйти, так и не смыв с себя липкость пота и спермы. После его ухода Дерек лежит в своей постели, раскинувшись по всему матрацу, словно звезда, выискивает отголоски его запаха на простынях и пытается понять, где именно он ошибся.

Стая понимает, что происходит, некоторое время спустя. Скотт отводит его в сторону, заводит пронизанную праведным гневом речь и грозит пальцем. Дерек не разбирает и слова из того, что он говорит; просто кивает и наблюдает за Стайлзом, который в это время смотрит на них. Он не хмурится, не улыбается, просто смотрит — на лице ни единой эмоции. Полное равнодушие бьёт под дых, будто он для него — ненужный хлам. Они трахаются той же ночью: Стайлз сгибается над спинкой его дивана, а Дерек изо всех сил борется с желанием шептать мольбы вперемешку с извинениями в его кожу.

Их взаимодействие со Стайлзом за пределами спальни неловкое и неестественное. Они бродят вокруг друг друга кругами, и то, чем стали их отношения, не поддаётся никакой классификации. Дерек пытается вытащить на свет ту уютную дружбу, что зарождалась между ними много лет, но не может этого сделать — Стайлз держит его на безопасном расстоянии, подпуская только во время секса. Даже тогда, когда они прижимаются друг к другу кожа к коже; когда Дерек так близко, что не остаётся и миллиметра, — между ними по-прежнему пролегает целая вселенная.

Его волк немного успокаивается — он вполне довольствуется физической связью. Дерек уверен, что это временно. Запутанные, разрывающие на части недоотношения, которые и удовлетворяют его, и совершенно не устраивают, просто не могут способствовать психическому благополучию. Но, несмотря на это, он немного приходит в норму. Беспокойство, что постоянно преследовало его по пятам, ушло; он чувствует себя более уверенно как Альфа; куда лучше справляется со стаей. Так что, несмотря на то, что его взаимоотношения со Стайлзом запутаны, искажены и складываются совершенно не так, как хотелось, они для него — благо.

Хотя бы чуть-чуть.




Стайлзу нравится воображать, что всё будет идти так, как идёт. На территории стаи тишь да гладь, тщательно согласованное перемирие с Арджентами сводит к минимуму все возможные вмешательства со стороны. С Альфами тоже разобрались и отправили их восвояси. Все соседние стаи понимают, что от них нужно или держаться подальше, или хотя бы выйти с Дереком на связь перед тем, как пересечь границы их территории. Время от времени что-то да происходит, но теперь стая знает, как надо действовать, и в целом в Бикон-Хиллз теперь спокойно.

Всё летит к чертям, когда на пороге Дерека появляется Эрика. Она сильно похудела с тех пор, как её видели в последний раз; лицо её осунулось, и она не просто стала старше за почти два года отсутствия — на хрупких плечах теперь покоится груз, из-за которого она куда больше тянет не на девятнадцать лет, а на девяносто.

Стая встречает Эрику с распростёртыми объятиями, особенно Бойд, который выглядит так, словно ему вернули частичку самого себя. Через пару дней она начинает раскрываться, рассказывать по крупицам о том, что с ней произошло за последние два года. В этом нет ничего хорошего, но она, похоже, шаг за шагом возвращается к прежней рутине. Дерек освобождает от хлама пустующую комнату в доме Хейлов, и Эрика переезжает в особняк. Она находит работу в книжном магазине и начинает посещать занятия в местном колледже, навёрстывая упущенное.




Это должно было стать неожиданностью, когда охотники, схватившие Эрику, пришли по её следу. Дерек ненавидит это признавать, но всё это время он ждал расплаты.

Ну не верит он, что всё хорошее в его жизни может длиться долго.

Они стоят в стороне от особняка Хейлов. Стая Дерека в лице Скотта, Айзека, Бойда, Эллисон, Лидии, Стайлза и, теперь уже, Эрики — выстроилась на лужайке перед домом; десяток вооружённых до зубов охотников, пропитанных вонью страха и аконита, рассредоточился среди деревьев. У Стайлза в ладони пульсирует огненный шар, готовый выстрелить в любой момент по его воле; у Эллисон наготове арбалет, а у Лидии — дробовик; волки скалят клыки, низко пригнувшись к земле и впиваясь в неё когтями.

— Это ваш последний шанс, — предупреждает Дерек, выступая вперёд, занимая позицию между охотниками и стаей. — Вы можете уйти сейчас или умрёте.

Предводитель охотников ухмыляется и наводит своё дуло на цель.

— Посмотрим, как вы справитесь, — говорит он и спускает курок.

Дерек не успевает даже моргнуть — в ту же секунду тело главаря валится на землю, объятое пламенем. Это последнее, что он помнит, перед тем как принять полную Альфа-форму и кинуться на врагов. Он распарывает охотников когтями, раскидывает тела направо и налево и останавливается только тогда, когда чует по ветру запах меди, корицы и сахара.

Он разворачивается как раз в тот момент, когда выстрел пробивает Стайлзу ногу. Это не первое ранение — на коже виден след от пули, которая прошла по касательной, — но второй снаряд впивается прямо в мышцу бедра. Стайлз со стоном падает на землю и поднимает взгляд, едва виднеющийся за отросшими волосами, падающими на лоб:

— Не на того напал, мудила!

Его ладони воспламеняются, и охотник кулем падает на землю, полыхая как факел. Жар такой сильный, что Дерек чувствует его даже оттуда, где стоит.

Стайлз пытается подняться, но терпит неудачу; Дерек тут же оказывается рядом, помогает встать и зажимает рукой рану, чтобы остановить кровь. Позади него на земле лежит Эрика. На её лбу кровоточащий порез, но он затягивается ещё до того, как Дерек отводит взгляд, и он успокаивается.

— Дерек, — Стайлз пытается отстраниться. — Чувак, отпусти. Я могу об этом позаботиться. Тебе надо драться.

Дерек рычит и только крепче прижимает Стайлза к себе; тот внезапно наклоняется и накрывает зажимающую его рану ладонь своей. Дерек чувствует прохладу, которая резко сменяется таким сильным жаром, что приходится отстраниться. Он опускает взгляд и видит, как по краям отверстия от пули мерцают зелёные искры. Мышечная ткань растет прямо на глазах, рана затягивается, не оставляя на бледной гладкой коже и следа. Он никогда бы не подумал, что в Стайлза стреляли, не будь тому свидетелем.

— А теперь пусти меня, герой-любовник хренов. Я в порядке, — Стайлз выпутывается из его хватки, уверенно встает на ноги и готовит ещё один огненный шар. — Давай, надо надрать несколько задниц.

И он бросается обратно в бой, стреляя огненными шарами, будто ничего и не было.

А мир Дерека, тем временем, сужается до багряной крови и вони дыма на ветру.

Бой не длится долго. Дерек уступает волчьей потребности защищать, и остальная часть стаи прорывается сквозь врагов. Они отпускают одного охотника, чтобы тот передал остальным — не стоит связываться со стаей Хейла.

Часть тел они закапывают, часть — сжигают. Когда измученная, израненная стая, прихрамывая, начинает стекаться в дом, Дерек хватает Стайлза, удерживая его снаружи.

— Чувак, в чём дело? — спрашивает он таким усталым голосом, что Дерек почти перестаёт давить.

— Ты не можешь этого делать, — говорит он, чувствуя под пальцами ровный пульс Стайлза.

— Делать что? — Стайлз вздыхает и отдёргивает руку. Дерек не препятствует.

— Я не могу допустить, чтобы ты пострадал. Не теперь.

— Не теперь? Что это должно значить? Мы спим друг с другом, не велика трагедия, — Стайлз делает шаг к дому, и Дерек чувствует, как его сердце сжимает невидимая рука.

— Это не просто секс, и ты это знаешь.

Слова вылетают из его рта прежде, чем он это осознаёт, и Стайлз замирает; тело его напряжено и неподвижно.

— Знаю?

Дерек вздрагивает от его тона; не произносит и слова, когда Стайлз поворачивается к нему лицом.

— Ты ясно дал понять, что не хочешь в этом участвовать. Для тебя это просто какая-то... биологическая потребность, как у мигрирующих птиц или что-то в этом роде.

— Только потому, что моему волку... — начинает Дерек, но замолкает, когда Стайлз качает головой и трёт глаза.

— Мне без разницы, Дерек. Это... что бы между нами ни было, я понимаю, что тебе это нужно, так случается. Я не могу этого изменить. Но что до меня? Моим поведением руководит не инстинкт. Это… — он вздыхает, переминается с ноги на ногу. Смотрит куда угодно, только не на Дерека. — Послушай, я часть этой стаи. Я буду в опасности, и мне будет больно. Это не изменится из-за того, что мы с тобой приятели по траху или что там ещё. Не проси меня оставаться в стороне, чтобы ты был счастлив.

— Я не могу... Что мне делать, если ты?..

Дерек не может вымолвить и слова, не может дышать из-за медленно охватывающей его паники.

— Не знаю, — Стайлз кривит губы в полуулыбке. — Найти кого-нибудь другого?

— Нет никого другого, Стайлз. Не для меня.

Дерек чувствует себя так, словно его разрывают надвое. Он борется с желанием взреветь и кричать до тех пор, пока Стайлз не поймёт, что он пытается до него донести, но не может. Дерек держал всё это взаперти так долго, что вот-вот взорвётся.

— Ты хотел сказать «не для моего волка»? — спрашивает Стайлз, широко раскрыв глаза.

Дерек чувствует поверх связи, затянувшейся вокруг шеи удавкой, его замешательство, его гнев и надежду. Он не может сделать и вдоха, не может ничего сказать в ответ.





Стайлз из последних сил цепляется за выдержку; тело буквально вибрирует от ярости. За последние два месяца он довольно хорошо научился читать Дерека, но смесь гнева и нерешительности на его лице видит впервые.

— Ну-ка погоди, мать твою. Что ты пытаешься мне сейчас сказать? — спрашивает он, подходя ближе. Теперь их разделяет всего пара метров; для Стайлза каждый шаг даётся с огромным трудом, будто горло что-то сдавливает.

— Не только волк… Хочет… Заявить на тебя права, — Дерек отворачивается, не в силах поднять на Стайлза глаза.

— Ты что, издеваешься? — звучит в ответ тихо и совершенно сломленно. Стайлз чувствует зарождающуюся в груди надежду, но подавляет её, заталкивает куда поглубже. — Потому что я не вынесу этого, Дерек. Не смогу.

— И не думал… Ты важен для меня, — Дерек закрывается, скрещивает руки на груди, по-прежнему смотря в сторону.

— Так какого хера ты врал мне почти два месяца? — кричит Стайлз.

— Я не мог позволить тебе пострадать, — Дерек наконец встречается с ним взглядом. — Я… Хотел сберечь тебя.

— От чего? От твоих эмоций? Ты что, собрался вывалить на меня весь свой эмоциональный груз и похоронить под его тяжким весом? — Стайлз яростно вскидывает руки и идёт обратно к крыльцу.

— Люди, которые для меня важны, страдают, — слышится за спиной; Стайлз буквально видит, как Дерек хмурится. — И я не мог…

Стайлз оборачивается и подходит к нему.

— Ну, молодец, блядь, отлично справился, — тычет в грудь. — Потому что я страдал с тех пор, как мы впервые поцеловались, — Стайлз говорит это, чтобы сделать Дереку больно; он знает, что не имеет этого в виду (лишь частично; его сердце всё ещё сплошь осколки, но какая-то его часть наслаждалась этим ощущением, этой болью), и почти сразу сожалеет о своих словах. Гнев испаряется, оставляя его усталым и выжатым.

— Стайлз, я... — Дерек тянется к нему, и Стайлз отступает, вскидывает руку, не давая к себе приблизиться.

— Нет, не сегодня. И не сейчас. Я слишком устал, слишком зол и не хочу говорить то, о чём пожалею утром. Просто... Я поеду домой, а ты позаботишься о своей стае, и мы обсудим всё завтра. А пока мне нужно, чтобы ты отошёл с чёртового пути и дал добраться до моей машины.

Дерек хмурится и делает ещё шаг, пытаясь подобраться ближе. Стайлз вторит его движению, отступая назад.

— И что я им скажу? — спрашивает Дерек.

— Я не знаю, — Стайлз проводит рукой по волосам и лезет в карман за ключами. — Солги им, скажи правду. Прямо сейчас мне совершенно всё равно.

Стайлз обходит его по дуге; Дерек не сводит с него взгляда.

— Я позвоню тебе завтра, хорошо? — говорит Стайлз, чувствуя себя хуже некуда. Дерек кивает.

Стайлз садится в джип и трогается с места; Дерек окутан красным отсветом от задних фар и всё ещё тлеющих костров. Стайлз пытается не думать о совершенно убитом выражении лица Дерека, что отражается в зеркале заднего вида, и ворочается всю оставшуюся ночь, стараясь выкинуть эту чётко отпечатавшуюся картинку из своей головы.

Стайлз просыпается на следующее утро с ощущением, будто вовсе не спал. В глаза словно песка насыпали, а во рту стоит такой ужасный привкус, будто он решил пожевать свои спортивные носки (те самые, что три недели провалялись в его шкафчике, потому что он забыл забрать их перед Рождественскими каникулами. Когда он добрался до этих носков, они уже поросли чем-то зелёным). Дорога в ванную — пытка, но он справляется. Стайлз включает душ и чистит зубы, пока ждёт, чтобы прогрелась вода. К тому моменту, когда он полоскает рот и выпутывается из боксеров, зеркало полностью окутано паром. Тёплые брызги начинают стучать по многострадальной спине, и он облегчённо выдыхает.

Ощущение горячей воды, стекающей по телу, помогает забыть, что на горизонте поджидает нечто важное. Он позволяет мыслям плыть по течению, позволяет им унестись в канализацию вместе с мыльной пеной и грязной водой. Стайлз выходит из душа и хватает полотенце, чувствуя себя чистым, свежим; действительно готовым обсуждать важные вещи и двигаться вперёд.

Стайлз выходит из ванной, и атмосфера спокойствия лопается как мыльный пузырь, когда он видит Дерека, сидящего на его кровати. Он держит в руках его вчерашнюю рубашку, перебирает пальцами ткань и не поднимает взгляда. Стайлз чувствует его неуверенность, словно зуд под кожей, и негромко прочищает горло, чтобы привлечь внимание.

Дерек поднимает глаза, кладёт рубашку рядом с собой и отводит взгляд.

— Привет, — говорит Стайлз, проходя мимо к комоду. — Я же сказал, что позвоню.

— Я не мог ждать.

Стайлз роется в поисках чистых трусов и слышит, как скрипят под весом Дерека пружины матраса.

— Дай мне минутку, — просит Стайлз, хватая футболку и штаны. — Не думаю, что нам стоит вести беседу, пока я голый.

— Наверное, да, не стоит, — тихо соглашается Дерек, встаёт и подходит к окну, поднимая раму. — Я подожду снаружи.

— Чувак, — вздыхает Стайлз, — не глупи, я оденусь в ванной.

У Дерека хватает совести покраснеть, и он неловко устраивается в его кресле. Стайлз закатывает глаза и идёт переодеться. Он устал от всей этой хрени, устал от недосказанности, которая делает только хуже. Нравится это Дереку или нет, но он готов высказаться и выложить всё начистоту.

Стайлз укладывает волосы, быстро пройдясь по ним пальцами с небольшим количеством геля, расправляет плечи и возвращается в спальню, готовый вступить в диалог.




Дерек расхаживает по комнате Стайлза туда-сюда, пытаясь продумать всё, что нужно сказать и сделать, чтобы убедиться, что их отношения не закончатся прямо здесь и сейчас. Мысли смешались в голове, словно кусочки пазла в коробке. Наконец он снова устраивается на мягкой постели и на мгновение прижимается к ней лицом. Это успокаивает его ровно до того момента, пока из коридора не доносятся тихие шаги. Он выпрямляется, переводит дух и ждёт.

Стайлз возвращается в комнату, источая запах чистоты и пряной сладости. Дерек хочет обернуться вокруг, смешать свой запах с этим освежающим коктейлем, пока Стайлз не будет пахнуть ими. Вместо этого он буравит взглядом ковёр; сердце грохочет в ушах в ожидании худшего.

Стайлз садится в кресло у рабочего стола и вздыхает.

— Итак, пара, да?

Дерек кивает.

— Что именно это значит? — интересуется Стайлз, откидываясь на спинку, пока та не издаёт протяжный скрип.

— Это значит… Что волк ищет того, кого считает равным себе; того, кому он может доверять и на кого может положиться. В свою очередь, он хочет защищать и… заботиться о своей паре. Между ними образуются особые узы, которые связывают их друг с другом, — поясняет Дерек, чувствуя, как пылает лицо.

Произнести эти слова чертовски трудно. Он знает, что говорит совсем не то, что должен; но понятия не имеет, как объяснить Стайлзу тот ворох эмоций в своей груди, причиной которых он является. Дерек закрывает глаза и делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

— И что это значит для тебя? Не для волка, только… конкретно ты, — Стайлз давит, придвигая кресло ближе; Дерек слышит, как по мере движения колёсики цепляются за ковер.

— Я… Это не так просто объяснить, — Дерек наконец поднимает глаза и встречается взглядом со Стайлзом. Тот мягко улыбается, выглядит таким спокойным и уверенным, что это немного облегчает скопившуюся в сердце боль. Дерек чувствует, как замедляется его пульс; дышит — и каждый вдох даётся ему легче предыдущего.

— Придётся попытаться.

— Это значит, что… — Дерек ерошит волосы и качает головой. — Ты мне не безразличен. Ты важен для меня, заставляешь чувствовать себя… — тревога снова возвращается, нарастает; Дерек сцепляет перед собой руки и видит когти вместо обычных ногтей.

— Эй, всё в порядке, — Стайлз кладёт поверх его ладоней свою — и когтей как не бывало.

— Видишь? Я верю тебе, когда ты так говоришь. Я знаю, что ты серьезно так считаешь. И это... Тяжело для меня. — Дерек переворачивает ладонь и переплетает их пальцы.

— Знаю, — Стайлз сжимает ладонь, и Дерек стискивает пальцы в ответ.

— Просто… Ты нужен мне.

Они сидят в абсолютной тишине, по-прежнему держась за руки. Стайлз явно обдумывает всю эту ситуацию, давая Дереку время успокоиться. Одна его часть воспринимает тишину как нечто давящее, что заставляет двигаться вперёд, когда совсем не готов к этому. Другая его часть понимает, что это всего лишь момент тишины и спокойствия между двумя людьми, которые знают друг друга куда лучше, чем должны бы. Это успокаивает и помогает забыть о тех ужасных перспективах, что поджидают впереди.

— Почему в твоих руках был аконит, когда я нашёл тебя? — нарушает тишину Стайлз. Дерек сначала напрягается, а потом выдыхает.

— Он должен был подавить связь. Я не хотел тебя принуждать и не знал, что можно ещё сделать.

— С этим покончено, — говорит Стайлз, и его тон не терпит никаких возражений.

Дерек кивает, не зная, что сказать. Надежда встаёт комом поперёк горла.

— Почему ты не мог рассказать мне всё с самого начала? — тихо спрашивает Стайлз.

— Я... Я чувствовал связь довольно долго, но не мог... Не думал, что ты…

Стайлз снова сжимает его ладонь и принимается водить большим пальцем по костяшкам.

— Как долго?

— Очень. Годы, — Дерек вздыхает. Он пытается отвести руку от прикосновения, но Стайлз не даёт, всё ещё выводя на его коже маленькие круги.

— Хорошо, — Стайлз снова сжимает его ладонь. — Какие наши дальнейшие действия?

Дерек вскидывает голову, совершенно сбитый с толку; сердце колотится где-то в горле.

— Ты не хочешь всё прекратить?

— Нет, — Стайлз улыбается. — Нисколько.

— Почему?

Это слово больше похоже на судорожный вздох, словно кто-то ударил его под дых. Оно как порыв, полный боли, надежды и неверия.

— Потому что я люблю тебя, тупица. Как думаешь, почему я вообще мирился с этим? — Стайлз смеётся, широко и открыто, сверкает глазами, и Дерек не может сдержаться — сокращает между ними расстояние и заглушает смех поцелуем. Стайлз высвобождает свою ладонь и подносит её к лицу Дерека, только чтобы нежно коснуться его щеки и мягко притянуть ближе.

Поцелуй ощущается как бегущая по венам лава; как неумолимое притяжение к Стайлзу; как гравитация. Когда Стайлз отстраняется, Дерек открывает глаза, и он совсем не помнит, когда успел их закрыть.

— Итак, что делаем дальше? — Стайлз по-прежнему улыбается; в уголках его глаз собрались сеточки морщинок. Дерек хочет коснуться их и не отказывает себе в этом удовольствии, поднимая руку и нежно дотрагиваясь до усыпанной родинками и веснушками кожи.

— Я не уверен, — Дерек всё ещё удивлён, всё ещё переполнен чувством облегчения. — Я знал только одну пару, у которой была связь, — это мои родители. И я не… Не обращал внимания на их взаимодействие.

Стайлз кивает и поворачивается, чтобы поцеловать его ладонь. Дерек вздрагивает, и он улыбается.

— Думаю, мы просто будем действовать по обстоятельствам, — шепчет Стайлз прямо в кожу, — хотя нам определённо надо поработать над коммуникацией.

— Извини, — Дерек скользит ладонью ниже, обхватывает его за шею и притягивает к себе, пока они не соприкасаются лбами. — Я… займусь этим.

Стайлз смотрит ему в глаза. Дерек видит каждый оттенок, которым отливает его радужка; золотой, карий и чёрные цвета формируют причудливую смесь, еле уловимую и прекрасную.

— Я подтолкну тебя, если потребуется. И тоже над ней поработаю.

Он склоняется и целует Дерека, нежно и открыто. Дерек стонет, тянет Стайлза к себе, пока тот не пересаживается с кресла к нему на колени. Стайлз ёрзает, устраивается так, что его ноги оказываются по обе стороны бёдер Дерека, и зарывается пальцами в тёмные пряди. Поцелуй из утешающего перерастает в нечто иное; во что-то, что разносится по телу словно аконит или пламя. Жар продвигается вверх по позвоночнику, разгоняет кровь до мерного стука в ушах, и всё, что он слышит, чувствует и ощущает на языке, — только Стайлз и ничего больше.

Стайлз отстраняется, расплывается в улыбке и зарывается лицом Дереку в изгиб между шеей и плечом. Кусает кожу — не настолько сильно, чтобы прокусить или сделать по-настоящему больно, но достаточно для того, чтобы Дерек застонал и вскинул бёдра над кроватью. Стайлз хихикает и касается места укуса влажными губами.

— Мы же больше не будем вести себя как два придурка? — бормочет он, и Дерек издаёт смешок, обхватывая его за затылок.

— Нет, думаю, с этим мы закончили.

— Хорошо, — бубнит Стайлз ему в шею. — Потому что я чертовски от этого устал.

— Знаешь… Я пока не говорил этого, но… я тоже тебя люблю, — говорит Дерек, и голос его срывается от эмоций; эти слова и на йоту не передают того, что он действительно к нему чувствует.

— Хорошо, — Стайлз отстраняется. — Я ведь настоящее сокровище.

Дерек замирает и внимательно оглядывает его с ног до головы. Волосы, всё ещё влажные после душа, топорщатся во все стороны после того, как Дерек похозяйничал в них руками. Полные покрасневшие губы, растянувшиеся в широкой улыбке. Морщинки от смеха в уголках глаз. Широкие плечи, стройные бёдра. Длинные ноги, стискивающие его по бокам. Изящные руки, касающиеся его кожи. Преданность и решительность. Сила. Доброта. Дерек впитывает всё это, пока не чувствует, что вот-вот лопнет, и улыбается.

— Да, — соглашается он, наклоняясь за очередным поцелуем. — Сокровище и есть.

@темы: Рейтинг: NC-17, Перевод, Размер: миди, Категория: слэш, Персонажи: Дерек Хейл, Персонажи: другие персонажи сериала, Персонажи: Стайлз Стилински, Персонажи: ветеринар Алан Дитон, Визуал: фанарт, Reverse 2021

Comments

[Silentia Rain]

Огромное спасибо за перевод!
Сколько же слез я сегодня пролила, когда читала этот фик Серьезно, слезы просто безостановочно лились из глаз. Но я все равно люблю эту историю.
А Ваше оформление ее чудесно украшает! Очень люблю картинки-разделители, а тут они очень помогают, отделяя ПОВ персонажей. От арта со Стайлзом сквозит такой вселенской обреченностью, что мурашки по коже. А на втором арте, со Стайлзом и Дереком, меня так привлек и позабавил листик на голове Стайлза, что я даже не сразу заметила красную нить судьбы))

[litven]

Спасибо за перевод. Очень хорошая история.

[LungTa]

Это так проникновено, чувственно, на грани.   Спасибо за такую чудесную историю и такие живые, переполненные сгустком их взаимной боли и любви арты!   

[chebik]

Silentia Rain,
Я могла бы сказать "мне очень жаль, что эта история заставила вас так много плакать", только вот мне совсем не жаль - значит, вы в полной мере прочувствовали всю боль ситуации и каждого из Стереков в отдельности. Это может только радовать!
Большое спасибо за отзыв и приятные слова! Как от переводчика, так и от артера Очень приятно знать, что, несмотря на обилие слёз, работа доставила вам удовольствие

litven,
Всегда пожалуйста и спасибо, что прочли!

LungTa,
На описании артов даже поплыла - до того приятно. Огромное спасибо за такие чудесные слова!

[ole_elo]

очень нервомотательно))

нам определённо надо поработать над коммуникацией

- это прям можно в название!
здорово, спасибо! кстати, совсем не ощущается, что это перевод, если бы не шапка - я не догадалась)
арты чудесные

[chebik]

ole_elo,

совсем не ощущается, что это перевод

Вот она - лучшая похвала для переводчика
Большое спасибо за приятные слова Очень рада, что вам понравилось!

[reda_79]

chebik, ком в горле и слезы - все было, так переживала. Поэтому, когда они, в конце концов, разобрались, испытала самый настоящий катарсис
Огромное спасибо за перевод

Арты обалденные Там, где они сидят друг напротив друга и так смотрят - просто ах, все эмоции наружу

[chebik]

reda_79,
Да, эта история заставляет понервничать
Огромное спасибо за приятные слова!

[marikosia]

Как хорошо что они поговорили и во всем разобрались)) Спасибо за ваш труд